Первой забеспокоилась жена Артура Романовича, Ольга:

– Что-то твои поселенцы сегодня не пришли. Сусанка собиралась со мной серию фильма обсудить да поучиться тесто на пироги ставить.

– Тебе бы только про твои сериалы трындеть, – отмахнулся Романыч, – а у них дело молодое, мало ли чего приспичило, вот и не пришли.

Но на следующее утро, когда Зигфрид не зашёл к ним чтобы вместе поехать в райцентр, заволновался и Гамбицкий. По узкой тропинке в нападавшем снеге он прошёл к домику, где жили иномиряне, и ещё издали заметил, что свет в окнах, который они обычно зажигали в связи с темнотой декабрьского утра, не горит. Свежих следов ног на крыльце тоже не было, то есть из домика никто не выходил и не входил в него уже почти сутки. Романыч постучал в дверь и обнаружил, что та заперта изнутри на засов. Никто ему не открывал. Мужчина обошёл крыльцо и стал заглядывать в окно, но то было занавешено и сквозь него ничего видно не было. Чувствуя неладное, Романыч побежал назад, кликнул с собой жену и, прихватив топор, быстро вернулся к домику. Дверь распахнулась после третьего удара обухом топора в районе задвижки. Первой они увидели Сусанну, которая сидела в кресле, свесившись через его поручень головой вниз. Гамбицкий подбежал к ней и прикоснулся к лицу.

– Живая. Горячая очень, – бросил он жене.

Зигфрид обнаружился лежащим на диване в соседней комнате.

– Этот тоже живой, горячий, без сознания.

– Я за жаропонижающим, – сказала мужу Ольга, – ты напои их и вынеси в коридор, там холодно.

– И скорую вызови.

– Конечно.

Зигфрид пришёл в себя тем же вечером. Сначала он почувствовал, что лежит на боку, а в него через нос нагнетается воздух. Это было неприятно и он пошевелил рукой от лица, задев и вытащив из носа какие-то трубки. Чуть приоткрыв веки, он увидел лишь полумрак незнакомой комнаты, в которую через несколько секунд быстро вошла женщина в белой одежде и с маской, закрывающей нижнюю половину лица.

– Тихо, тихо, врач велел поставить вам аппарат, вот я и поставила, чтобы вы дышали как надо.

– Где я?

– Как где? В больнице, конечно. Вас привезла сегодня "скорая" обоих, вместе с женой.

– Где она?

– В соседней палате лежит, в себя ещё не приходила.

– Что с нами?

– Да грипп обычный. Только вы его запустили, кажется, лечиться вовремя не начали.

– Какой гриб? Мы грибы не ели.

– Да не гриб, а грипп. Вот, попейте-ка лучше.

Зигфрид сделал несколько глотков, а потом объявил:

– Я устал.

И вновь провалился в забытьё.

На следующее утро он почувствовал себя немного лучше и смог побеседовать с лечащим врачом, в ходе разговора с которым выяснилось, что они с Сусанной больны из-за заражения вирусной инфекцией, что у них обоих из-за долгого жара сильное обезвоживание организма, что эту инфекцию в них тут уничтожат при помощи антибиотиков, что Сусанна в сознание пока не приходила, и что для продолжения лечения им нужны либо медицинские полисы, либо деньги. Зигфрид обещал всё оплатить, как только встанет на ноги. Всю последующую неделю его состояние улучшалось. К нему почти каждый день приходил Артур Романович, иногда вместе с женой, иногда с Бородиным. Последний и выдал ему новые временные удостоверения личности – старые были уже просрочены – и медицинские полисы. Зигфрид понимал, что ничем не сможет отблагодарить этих людей за помощь, и просто от всей души говорил им "спасибо".

Но Сусанна всё это время оставалась без сознания. Зигфрид часто навещал её, видел, как опутанная трубками и без того худенькая светленькая женщина, лежащая на белой постели, истаивает, становится совсем прозрачной, но ничего не мог сделать. Доктор сказал, что вирус они в ней уже убили, но, по всей видимости, жар с обезвоживанием дали осложнение на её мозг. И что, вероятно, Зигфриду нужно готовиться к худшему. После этих слов Зигфрид почувствовал себя так, словно пропустил мощный удар. Внутри него всё протестовало – она не могла умереть, уйти вот так, он же за ней пошёл сюда, чтобы только она выжила, он же её берёг, он же уже почти всё придумал и приготовил...

Вечером этого дня Зигфрид сидел возле её постели и держал в руке женские тонкие и прохладные пальчики. Спокойное лицо с заострившимися чертами в ореоле светлых шелковистых волос лежало на подушке. На глаза Зигфрида наворачивались слёзы.

– Сусанночка, ты опять неправильно всё придумала. Без меня тебе уходить никуда не надо, поняла? Ты же обещала, что всегда будешь меня слушаться, что будешь ходить только за моей спиной, а теперь что? Разве я могу жениться на такой непослушной девочке? Слышишь? Мы с тобой поженимся, только если у нас и правда настоящая любовь. А так, какая же это любовь, если женщина уходит одна, когда ей вздумается? Вот что я скажу Ахиге, когда вернусь без тебя? Скажу, что его сестра меня вовсе и не любила, что она опять куда-то ушла, а я не смог её спасти, так что ли? Разве твой любимый мужчина может такое сказать?

Зигфрид резко стёр большими пальцами рук всё-таки появившиеся слёзы.

– Мы с тобой должны вернуться домой вместе, Сусанна. Дома я снова куплю нам колечки для свадебной церемонии. С камешками такими же синими.

– Как мои бусики? – раздался слабый голос.

– Как... бусики, – проговорил Зигфрид, с трудом проглотив ком в горле и смаргивая новые слёзы, слёзы облегчения и надежды.

С этого дня Сусанна стала получать полноценное питание и её организм постепенно креп. Зигфрида выписали из больницы, но он почти всё время проводил рядом со своей женщиной. Осложнение от гриппа всё-таки было, и доктор только разводил руками:

– Мы делаем всё, что можем.

Романыч напомнил Зигфриду, что там, где бессильна медицина этого мира, может помочь магия иного мира.

– Ты же говорил, у вас там есть маги-целители. Вот и пусть поработают как следует. Подумай пока, что ты можешь такого взять с собой отсюда, за что там тебе много заплатят.

Сусанна тоже присоединилась к словам Романыча:

– И нечего тебе тут сидеть возле меня. Пока меня долечивают, у тебя других дел полно. С твоей торговлей надо разобраться, подготовить всё для нашего перехода в портал, и вообще... Доктор сказал что я не меньше трёх недель тут проведу ещё, я и без тебя поправлюсь, а ты иди, любимый, делай что нужно.