– Нет, что ты! – замотала головой Элли и отчего-то покраснела. – Ведь это нельзя. Совсем нельзя.

– Что – нельзя? – Ранита сдвинула поднос с края стола, огляделась и выпрямилась. – Что именно нельзя-то? Сидеть у костра? Петь песни? Кто это запретил?

– Нельзя общаться дворянкам с сельскими мальчиками… – смутившись, выговорила Элли.

– Вот это да! – Ранита прыснула, склонилась к Элли и шепнула прямо в ее крошечное ухо, украшенное сережкой – бриллиантовой капелькой: – Знаешь, что именно нельзя? Спать вместе, вот что! А я разве об этом говорю? Я ведь только о прогулке говорю! А ты о чем? Вот так мысли у тебя. А еще принцесса!

– Да я ни о чем таком и не подумала, что ты! – вспыхнула Элли. – Но ведь папа будет против. Он за меня боится.

– Главное, чтобы ты не боялась! Элли, понятное дело, твой отец ничего не должен знать. А старикан Генриор – тем более. Надо, чтобы никто из Розетты не пронюхал. Условие одно – тайна!

– Тайна… – выдохнула Элли, и это слово ее воодушевило. Вспомнив отцовскую просьбу: «Не ходи в лес одна!», она тут же успокоила совесть: «Я же с Ранитой». Подумав, она проговорила: – Но ведь мы не сможем уйти незаметно. Поместье охраняет Рик.

– Это не проблема. Я угощу его чаем из сон-травы – меня в деревне научили такой заваривать. Не беспокойся, абсолютно безвредный! Даже полезный: наконец-то выспится трехголовый. В общем, договорились. Зайду за тобой в одиннадцать. Жди.

***

Элли открыла окно, в комнату ворвался воздух позднего вечера, напитанный сосновой смолой, душистым ветром, теплыми травами.

Ранита деловито заперла изнутри дверь, погасила свет и, ловко взлетев на подоконник, бесшумной кошкой прыгнула в траву. Элли последовала за ней – торопливо, чтобы не передумать.

– Как думаешь, нас не заметили? – спросила запыхавшаяся Элли, прислонясь к мощному старинному дубу. Девушки добежали до высокого ажурного забора с металлическим узором, окружавшего дворянскую усадьбу. Где-то мирно посапывал трехголовый серебристо-серый Рик. Элли понимала, что сон-трава для него безвредна, но все же чувствовала себя слегка виноватой.

– Конечно, нет, я всё предусмотрела, – сказала Ранита, вглядываясь в темноту графского сада. – Главное, окна старикана в другую сторону смотрят, а то бы он всё разглядел. Генриор – он такой, филин престарелый…

– Почему ты Генриора так ненавидишь?

– А за что его любить-то, вредного старикашку? «Ранита, вытри пыль!», «Ранита, почему не помогаешь кухарке?», «Ранита, тебя наняли не кофе пить!» «Ранита-Ранита… Окно еще не мыто!» – девушка, кривляясь, так ловко изобразила пожилого управляющего, что Элли расхохоталась. А потом все-таки сказала:

– Мне кажется, Генриор только выглядит строгим, а на самом деле добрый человек.

– Ха! С графской дочкой – конечно! Понятно, что для принцессы он старичок-добрячок. Ладно, пора нам. Придется через забор перелезть. Это просто: главное – на дуб забраться, а потом перепрыгнем… – Ранита вдруг осеклась, напряженно смерила Элли взглядом: – Подожди, а ты-то сумеешь? Что-то я не подумала, что ты девушка нежная.

– Я сумею, – просто сказала Элли.

Ранита лихо подпрыгнула, живо подтянулась на надежной упругой ветке, вскочила на толстый сук, оттуда взлетела выше – в широкую развилку, касающуюся витого забора, – и через секунду уже весело болтала ногами, обутыми в черные спортивные тапки.

– Ну, давай, леди, это не страшно, я подам тебе руку!

Элли глянула вверх и решилась. Она исцарапала ладони и едва не потеряла кепку, пока карабкалась по сучковатому стволу, но Ранита ее подбадривала:

– Держись крепче, цепляйся за ветку, принцесса!

Наконец Ранита втянула Элли в развилку, облегченно выдохнула и прыгнула через забор в мягкую траву. Элли секунду подумала – и соскочила так же: бесстрашно и безрассудно. Тихо охнула, ударив ногу, потерла колено, но тут же выпрямилась, поправила сбившуюся набок кепку.

– А ты молодец, смелая! – похвалила ее Ранита. – Ну, давай за мной.

Сумерки давно превратились в ночь – черную и густую, как крепкий кофе. Элли старалась не отставать от Раниты, хотя чувствовала тупую боль в ушибленной ноге и накатывающий страх. Она никогда не гуляла по лесу в темноте, и каждый шорох, каждая хрустнувшая ветка, каждый пронзительный крик ночной птицы гулко отдавались в сердце. Но чем быстрее Элли шагала, тем живее уходила тревога, уступая место легкому и приятному волнению.

Они еще немного попетляли в ельнике, синий ночной воздух окутывал ароматом горячей хвои и горьковатой полыни. Жутковатая темень леса рассеялась, впереди мелькнул оранжевый огонек, и Ранита весело обернулась к Элли:

– Вот наша полянка. Пойдем скорее!

Элли увидела круглую, словно по циркулю нарисованную, опушку. Возле поблескивавшей под звездами глади лесного озера полыхал уютный костер, над которым склонились две мужские фигуры.

Глава 3. Огонек на опушке