Софа передёрнулась. Яростно откусила яблоко. Прожевала, чувствуя вкус тех давних слёз. Если бы она знала тогда… если бы знала. Может быть, сумела бы отговорить маму. Как-нибудь. Хоть как. Если бы знала, как велика ставка, – пустила бы в ход не только слёзы. Она придумала бы, что делать. Но…

Софа проглотила воспоминания, яблочную мякоть и слёзы, прокашлялась и посмотрела на Алину осмысленным, сонным взглядом.

– Совсем ты осоловела, Соня. Я тебе постелила на диване. Пойдёшь спать?

– Что вам рассказала мама? – тихо спросила Софа, выжимая тепло кружки в онемевшие ладони.

– Сказала, что утром ты поссорилась с отчимом, потом он застал тебя с сигаретами. Ты убежала, не отвечала на телефон…

– Она мне не звонила!

– …а она весь день бегала по городу, обзванивала знакомых, звонила в школу. Заявила в полицию…

Софа схватилась за голову.

– Это-то зачем?!

– Представь, если бы ты поссорилась с мамой, и она исчезла. Ты бы спокойно дома сидела?

– Нет, конечно!

– Вот мама испугалась за тебя, начала искать.

– Но она не звонила мне, – прошептала Софа. – Неужели я бы не взяла трубку…

– А ты сама ей звонила?

Софка промолчала.

– Вот видишь.

Софа закрыла глаза, съёжилась на стуле.

– Но почему я должна звонить? Она же мама! Она же должна… заботиться обо мне.

– Разве она не заботится?

– Она заставила меня уехать с ней. С ним.

– Всё дело в этом?

– Да!

– Не всё в жизни получается, как хочешь, – вздохнула Алина. – А кроме того, близкие люди обычно идут друг другу на уступки.

– Вы хотите, чтобы я была послушной овечкой, забивала на свои желания и подстраивалась под маму? – взвилась Софка.

– Я хочу, чтобы ты допила чай и легла спать, – ровно, чуть прохладно ответила Алина. – Больше всего тебе сейчас нужно просто поспать.

Софка молча встала. Хотелось прижаться к кому-то. Отчаянно хотелось, чтобы её обняли, чтобы пообещали, что всё будет хорошо.

«Перебьёшься».

Алина показала ей диван, подождала, пока Софка заберётся под одеяло. Тело ныло, будто её били. Знобило. Тянуло спину – может быть, всё-таки продуло в электричке. «Приедет с первой электричкой…»

Софа с тоской подумала о завтрашнем дне и уткнулась в подушку. Секунду спустя диван прогнулся под тяжестью: Алина села рядом.

– Утро вечера мудрёнее.

– А что с Настей? – вдруг вспомнила Софа; перед глазами мелькали перелески, где-то на краю сознания издевательски смеялась Жанна и хихикала Настя. – И школа…

– Завтра воскресенье. Утром всё расскажешь про Настю, хорошо? Спи. Спи, Соня.

Голос Алины убаюкивал – Софа как будто опять окунулась в пятый класс, в солнечное детство. Уплыла в сон.

Глава 7. Я верю в происходящее лишь частично

В туманах тонут города,

В туман уводит поезда,

Гудит застывшая вода

Под слоем льда.

И в этой тихой белизне,

В полубреду и в полусне,

В своей стране, к своей весне,

Остыв, устав,

Над коркой льда, над кромкой льда

Летит состав.

Софа открыла глаза и увидела пятна от заливов на потолке – кривые, серые. Почти такие же были над её старой кроватью в Глазове. Но она не в Глазове: пятна-то другие. Или…

В Глазове. У Алины. Она вчера сбежала из дома. Настя. Максим.

Мама.

Софа полежала, не двигаясь, надеясь, что, если замереть, мир встанет на место. Мир не вставал. Чужие пятна по-прежнему глядели с потолка: нос, рот, прищурившийся глаз. В квартире подрагивала чужая, незнакомая тишина. За окном засветились фары, гавкнула собака. И снова всё стихло. Софка сообразила, что ещё раннее, раннее утро. Может быть, даже ночь.

Она осторожно поводила глазами туда-сюда. От этих простых движений опять разболелась голова, но зато в поле зрения попал циферблат светящихся часов. Половина седьмого. Сутки назад в это время она спала в своей постели в Чернове.

В соседней комнате послышались какие-то звуки: кажется, тапки зашоркали по полу, щёлкнул выключатель. Под дверью пролегла жёлтая полоска. Софа застыла; свет выключился. Сонный вздох – и снова тишина.

Софа вспомнила, что Алина сказала: мама приедет сегодня, с первой электричкой. Так ведь это значит – в семь тринадцать. Через сорок минут!