– А зачем тебе умирать? – Тюнвиль процедил эти слова сквозь зубы, наклоняясь к ней всё ниже. – Говорила о законах небес, а сама решила совершить самое страшное преступление?

– Не могу больше, – сказала она, и этот простой ответ резанул дракона по сердцу, не выдержал бы и камень.

– Это из-за твоего мужа? – рыкнул он, кладя ладонь на обнажённое девичье плечо и сжимая чуть сильнее, чем хотел. – Всё-таки, это он тебя обидел?

– Да что вы все ненавидите принца? – простонала она, закрывая глаза. – Он не сделал ничего плохого. Это всё я…

Острое желание вернулось, и вернулось сильнее в сто раз, пронзив снизу, от паха, до самого сердца. Раньше Тюнвиль и предположить не мог, что существует такая связь.

– И что плохого сделала ты? Убила? – спросил Тюнвиль, прижимаясь к девушке всем телом, потому что она была горячая, как раскалённые угли, хоть он и выловил её только что из моря, как сирену.

Она замотала головой, закусив нижнюю губу – такую полную, такую алую…

– Тогда ограбила? – продолжал допрашивать Тюнвиль. – Тоже нет? Может, изменила мужу?

В ответ на это принцесса возмущённо ахнула, а дракон рассмеялся, потому что было ясно, как день, что под ним лежит девственница. Как она могла изменить? Разве что в мечтах…

– Тогда отказываюсь верить, что ты сделала что-то плохое, – сказал он. – И сейчас мы поднимемся на скалу, ты оденешься и…

– Вся моя жизнь – ложь! – выпалила она, и беззвучно заплакала.

Просто слёзы лились из глаз, стекая по вискам, и губы тряслись. Такие алые, манящие губы…

– Кажется, пришло время говорить правду, – сказал Тюнвиль, целуя её в висок и стирая губами её слёзы. – Значит, ни один мужчина не видел тебя?

– Нет, – выдохнула принцесса, всхлипнув.

– И принцесса Хильдерика так же невинна, как в день своего рождения, – продолжал дракон, целуя уже нежную бархатистую щёку и подбираясь к уголку нежного рта.

– Да, – последовал новый выдох и новый всхлип, больше похожий на стон.

– Можешь лгать и дальше, – сказал Тюнвиль, ведя ладонью с её плеча к упругой маленькой груди, – но не надо из-за этого лишать себя жизни. Клянусь, я больше пальцем не трону твоего мужа, только чтобы ты не делала глупостей. Мир перестанет существовать, если тебя не станет.

– Мир этого и не заметит, – возразила она робко, и в этот момент дракон добрался до её губ и сделал то, о чём давно мечтал – поцеловал.

Его не оттолкнули, не укусили, под ним не забились в смертельном страхе, наоборот – нежные руки обвили за шею, притянули, и губы робко шевельнулись, отвечая на поцелуй. И это было так же обжигающе, как поцеловать солнце.

Солнечный поцелуй длился, длился, с каждым мгновением был всё горячее, всё упоительнее, и в какой-то момент Тюнвиль осознал, что нежная девичья грудь просто идеально подошла для его ладони – словно только для неё и была создана, а неприступная принцесса не слишком умело, но всё смелее и смелее гладит его по спине, плечам, и подбирается к самому чувствительному месту, которое сейчас готово было раз и навсегда сделать девственную принцессу Хильдерику недевственницей.

У дракона потемнело в глазах от лютой страсти, и одновременно в мозгу вспыхнули звёзды и сполохи, потому что вся его сущность кричала, рычала и стонала о том, что надо идти вперёд, пробиваться до конца и получить наслаждение, равного которому не было раньше.

Тюнвиль оторвался от девичьих губ, судорожно втянул воздух и впился поцелуем в беззащитную шею, заставив принцессу изогнуться ему навстречу всем телом и простонать.

От этого стона можно было окончательно потерять человеческое сознание и превратиться в ненасытного зверя, но именно этот стон остановил и привёл в чувство.

Жадно глядя на лежащую перед ним обнажённую девушку, Тюнвиль вдруг понял, что если уступит драконьему желанию, то всё закончится минут за десять. А потом…

Он прекрасно знал, что будет потом.

Потом уже не будет такого горячего безумия, не будет этого дрожания губ, дрожания тела, дрожания… сердца?.. Да, наверное, сердца. Потому что иначе Тюнвиль не мог объяснить, что происходит с ним на этом берегу, возле странного города с солнечным названием.

Потом исчезнет всё и никогда больше не повторится – ни этот закат, ни шум моря, ни капельки солёной воды на бархатистой коже, которые хочется осушить губами…

Исчезнет всё, потому что принцесса Хилдьдерика перестанет быть горячей солнечной девой, и станет обыкновенной женщиной…

И этот прекрасный мир перестанет существовать

Неожиданно для себя, Тюнвиль повторил эти слова вслух, и даже больше:

– Мой мир перестанет существовать, – сказал он, глядя в блестящие от слёз и затуманенные от страсти глаза принцессы Хильдерики.

– Что? – шепнула она, словно сбрасывая с себя пелену любовного безумия и медленно возвращаясь на землю с солнечных небес.