– Соберёшь свои вещи, и я заберу тебя в свой дом сегодня же, – сказал дракон. – Даже можешь ничего не брать. Я куплю тебе всё, что пожелаешь. Что пожелаешь?

Она молчала, будто раздумывала – что бы пожелать? Но чем дольше молчала, тем меньше Тюнвилю это нравилось.

– Так многого хочешь? – спросил он, шуткой прикрывая беспокойство. И почему снова называешь меня на «вы»? Имей в виду, игра в почтительность мне больше не нравится. Теперь ты должна всегда обращаться ко мне на «ты» и по имени. Даже при Рихарде. И при слугах. В моём доме слуг не слишком много, но если пожелаешь, я найму…

– Прошу простить, – сказала она, не поднимая глаз, – но я не хотела бы жить с вами, милорд.

– Что? – весь романтический настрой Тюнвиля словно чайка крылом смахнула.

– Я хочу остаться в Солерно, – продолжала Хильдика упрямо и тихо. – Рядом с Аранчией, если вы позволите ей сохранить ей тайну.

– Сохранить тайну? – переспросил дракон, ничего не понимая. – То есть ты собираешься жить так же, как ила раньше? Но ты говорила, что тебе надоела ложь!

– Прошу прощения, милорд, но я говорила совсем другое.

Тюнвиль смотрел на стоявшую перед ним женщину, и не узнавал ту пылкую и страстную возлюбленную, что смело отвечала на его ласки там, на острове.

– Мною было сказано, что я устала от лжи, – каждое слово Хильдики ударяло Тюнвиля куда-то в грудь, как гвоздём, и от этого в области сердца разливался леденящий холод, прогоняя тот жар, которым он успел насладиться и напитаться во время любви.

– Устала от лжи, но теперь благодаря вам мы с Аранчией можем не лгать. Вы знаете правду, его величество узнает правду, поймёт и простит, – добивала его словами нежная принцесса. – Если вы спросили, чего я хочу, то отвечу. Я хочу, чтобы моя жизнь протекала так же, как раньше, до вашего приезда. Если вы готовы сдержать слово, я буду всегда вам благодарна.

– Благодарна?! – вырвалось у Тюнвиля. – Я думал, ты любишь меня!

Вот тут она посмотрела на него, и в её глазах Тюнвиль увидел свой приговор.

– Вы дороги мне, милорд, – сказала принцесса так серьёзно и торжественно, будто произносила клятву. – Но я никогда не полюблю дракона с каменным сердцем.

В первую секунду Тюнвилю показалось, что он ослышался.

– Что ты сказала? – переспросил он. – Не полюбишь? А что такое было на острове, если не любовь?

Чайки с криком носились над их головами, пока Хильдерика молчала, будто не зная, что сказать. Тюнвиль смотрел на неё, не отрываясь, и мерзкий холод расползался из груди по всему телу.

– Ты же сказала, что всё решила! – дракону надоело ждать. – Я думал, ты решила быть со мной!

– И такого я тоже не говорила. «Хочу быть твоей» и «хочу быть с тобой» – это разное, милорд.

Тюнвилю казалось, что его нежную и пылкую возлюбленную подменили какие-то злые колдовские силы. Теперь она была такая далёкая, такая… холодная. Как могло получиться, что ещё несколько часов она грела его, обжигала сильнее солнца, а теперь ничем не отличалась от вот этих камней, на которых они стояли?

Он даже прикоснулся к ней, желая согреться её жаром, как этой ночью. Пальцы Хильдерики были холодными, словно у мраморной статуи. Тюнвиль отдёрнул руку, испугавшись этого холода, и женщина, стоящая перед ним, это заметила.

– Это случилось, да, милорд? – произнесла она так спокойно, что Тюнвиль с удивлением перевёл взгляд на её бледное лицо.

– Что случилось? – повторил он, уже понимая, что сказка, о которой он мечтал, рухнула.

– Вы сами всё знаете, – пожала плечами принцесса. – Я уже не девственница, и больше не грею вас своим теплом. Говорят, именно поэтому драконы предпочитают невинных дев и золото. Теперь я – не первое, и точно никогда не была вторым. Поэтому снова прошу вас отпустить меня к моей подруге и не вредить ей.

– Почему ты хочешь вернуться к ней, а не остаться со мной? – Тюнвиль схватил холодную руку Хильдерики в свои ладони, пытаясь согреть и согреться сам.

Во всём виновато море, думалось ему. Холодная вода, промочившая одежду, волосы, даже души. Только она виновата, а никак не то, что Хильдерика перестала быть девой.

– Потому что Аранчия никогда меня не покинет, – ответила она, осторожно высвобождая пальцы из его руки, – а вы, милорд, сделаете это завтра же.

– Клянусь, этого не произойдёт! – Тюнвиль схватил её за плечи, встряхнул, чтобы привести в чувство, чтобы морская вода больше не стояла между ними холодной стеной.

Ну и чтобы самому прийти в себя. Потому что то, что говорила сейчас его принцесса… очень походило на правду.

– Это обязательно произойдёт, – она мягко, но непреклонно освободилась. – Вы сами видите это на примере вашего брата. То, что вы испытываете ко мне – это не любовь.

– Откуда ты знаешь?! – вспылил он. – Ты никого никогда не любила! Получается, ты даже меня не любишь, хотя говорила много и красиво!

Её лицо осталось бледным и непроницаемым, но в глазах промелькнуло что-то, заставившее Тюнвиля подобраться, как для драки. Что бы он ни услышал сейчас, он сможет опровергнуть, убедить, переубедить…