– Если я до вас не любила мужчину, это не значит, что я не знаю, какой должна быть любовь, – теперь принцесса ничуть не походила на каменную статую.

Глаза у неё заблестели, щёки загорелись и губы дрогнули – такие сладкие губы, Тюнвиль до сих пор ощущал их вкус.

– Да ты была влюблена только в принца Альбиокко, которого не существует! – отмахнулся он. – Это был обман, а не любовь! Ты придумала себе эту любовь!

– Но это была любовь! – она почти крикнула ему в лицо. – Даже если мои чувства были обманом, они грела меня. Они давали надежду. С вами, милорд, у меня нет надежды!

С минуту они смотрели друг другу в глаза, и Тюнвиль стискивал зубы и кулаки, потому что все доводы, которые он хотел привести, разлетелись брызгами, как волна, ударившая в гранитную скалу.

– Значит, нет надежды? – процедил он. – Почему? Ты считаешь, я тоже – переодетая женщина?

– Вы – дракон, – веско произнесла принцесса. – Какая может быть надежда? Что каменное сердце вдруг станет живым? Даже небеса не совершат такого чуда!

Она была права… Небеса никогда не простят драконов… Небеса никогда не позволят драконам любить…

Тюнвиль знал об этом с рождения. Об этом знали все драконы. Но никогда ему не было больно от этой мысли. Он думал об этом так же редко, как и о смерти – смысл думать о том, чего ты всё равно не сможешь изменить? Рихард, вообще, не заморачивался по этому поводу. Он говорил, что любовь – это жар тела. Это жажда обладания. Это власть и страсть. Но никак не слабость… Слабость не может быть любовью…

Только сейчас в груди тупо и болезненно стучало. И стоило вспомнить, что было вчера…

– Люди тоже не любят вечно, – сказал Тюнвиль глухо.

– Да, любят не все, – Хильдерика вскинула голову. – Но только люди умеют любить по-настоящему. Через скуку, через обиды, через разбитые мечты. Когда огонь страсти перестаёт греть, у людей остаётся жар сердца. Что остаётся у драконов, когда проходит страсть? Разве ваше сердце, милорд, способно гореть?

– Какая ты…– Тюнвиль медленно отступил от неё.

– Сожалею, если не дала вам то, чего вы хотели, – ответила принцесса. – Но и жить с вами после того, что случилось – это не то, что хочу я. Не будем идти против воли небес.

– Да, небеса не слишком благоволят драконам, – признал Тюнвиль после недолгого молчания. – Говорят даже, что мы прокляты небесами… Вряд ли там, наверху, захотят совершить для меня чудо… Но мне не надо ждать милости небес. Я сам могу совершить чудо. Если это произойдёт, ты полюбишь меня?

Она не поняла и покачала головой, приподнимая брови.

– Тогда я покажу тебе, – внезапно Тюнвилю стало весело и горячо, будто скала под ним превратилась в огромный золотой слиток, – покажу, что дракон может совершить то, чего не сделают небеса.

На всё ему хватило пары мгновений – жемчужина обожгла холодом грудь, гортань, язык, потом ладонь, и в следующую секунду Тюнвиль мощным броском забросил камень далеко в море.

Жемчужина не успела упасть в волны – её на лету подхватила жадная чайка.

Тюнвиль не стал провожать взглядом навсегда утраченное сокровище, а рывком обернулся к принцессе, которая продолжала смотреть с удивлением.

– Всё. Ты довольна? – спросил Тюнвиль, широко разводя руки. – Перед тобой больше не дракон, брат короля, а обыкновенный человек. С горячим сердцем. Как ты и хотела. Теперь у нас есть надежда?

– Что значит – не дракон? – спросила Хильдерика с запинкой.

– Что делает дракона – драконом? – спросил в ответ Тюнвиль. – Жемчужина. Кто-то называет её волшебной, между прочим. Так или нет – не знаю, но жемчужина – это сердце дракона. Вынь сердце – и дракон погиб. Я вынул своё каменное сердце и выбросил.

В глазах принцессы заплескался непритворный страх, и она быстро и с беспокойством оглядела Тюнвиля, а тот расхохотался. Ледяной холод отступил, и по всему телу текли горячие огненные волны. Хотелось упереть кулак в бедро и сделать какую-нибудь глупость – горы свернуть, достать звезду с неба или зацеловать до головокружения одну маленькую, но такую несговорчивую принцессу.

– Нет, глупышка, – ответил Тюнвиль на невысказанный вопрос, подходя к Хильдерике и отвечая на её невысказанный вопрос, – я цел и невредим. Правда, теперь не смогу спасти тебя, если вдруг решишь прыгнуть с обрыва. И вряд ли выживу, если меня ударят кинжалом. Да и от яда, скорее всего, умру. Но пока я жив. Погиб только дракон. Человек остался.

– Жемчужина? – переспросила она и дрожащим пальцем ткнула в сторону моря. – То, что ты выбросил? Но зачем? Зачем?!.

– Чтобы быть с тобой, – просто ответил Тюнвиль. – Неужели не ясно?