– Я лучше… мне лучше вернуться, – пролепетала Хильдерика, попятившись. – Я должна найти мужа… думала, он здесь…

– Нет, его здесь нет, – с притворным сочувствием сказал Рихард. – Возможно, сейчас принц занят? Принимает просителей… или просительниц. Смотрю, он пользуется любовью горожан Солерно. Вернее, горожанок.

Принцесса вскинула на него глаза, но сразу потупилась.

– Да, – ответила она дрожащим голосом, – все жители Солерно очень любят и уважают его высочество.

Только не понятно было, отчего она дрожит – от страха или от негодования. Тогда на площади она была не слишком-то довольна вниманием городских девиц, и Рихард продолжал:

– Это невозможно не заметить – любовь жителей к его высочеству. И вы, наверняка, тоже любите и уважаете своего дорогого супруга.

– Да, – прошептала она с таким видом, словно собиралась в очередной раз падать в обморок.

– Почему вы боитесь меня? – король пытался взять её за руку, но принцесса успела отдёрнуть пальцы и вцепилась в свой поясок – из крашеной кожи, с золотыми бляшками.

От её украшений, и правда, так и пыхало жаром, и Рихард чуть ли не принюхивался, пытаясь уловить девственницу под этими золотыми доспехами. Но если Тюнвиль сказал – то вряд ли ошибся. Ещё бы посмотреть на её шею…

– Вам не надо бояться нас, – сказал Тюнвиль с самой очаровательной улыбкой, и принцесса Хильдерика сразу уставилась на него, как заворожённая. – Ваш муж очень враждебно к нам относится, но можете поверить, мы прибыли с самыми добрыми намерениями.

– Да, – прошептала она, глядя на него во все глаза, а потом спохватилась: – Нет-нет, вы не правы… Его высочество принц Альбиокко относится к вам со всем почтением…

– Ну что вы, принцесса, – засмеялся Тюнвиль, – мы же не лесные пеньки, в самом деле. Видим, что принц Альбиокко нам не рад.

Рихард только стиснул зубы, когда его братишка засмеялся, показав ямочки на щеках. Паршивец знал, как это действует на женщин. Ну и физиономия у него была без шрамов – это всегда выигрышнее смотрится. Но уступать Рихард не собирался, поэтому тут же оттёр Тюнвиля плечом в сторону и постарался улыбнуться как можно нежнее:

– Ваш муж саданул мне ковшиком по зубам, вряд ли это называется почтением, – сказал он, сделав ещё одну попытку взять принцессу за руку.

Принцесса чуть не шарахнулась от него и спрятала руки за спину, отступая маленькими шажками.

– Это… это была досадная случайность, – забормотала она. – Прошу простить, ваше величество…

– Ну конечно, случайность, – снова вмешался Тюнвиль, незаметно дав брату хорошего тычка локтем в рёбра. – Пора забыть об этом.

– Я уже забыл, – сказал Рихард лживым добрым голосом. – Тем более, скоро нам предстоит породниться, а на родственников грех обижаться.

Трусишка-малышка, только что дрожавшая, как осиновый лист, вдруг посмотрела на него в упор, и Рихард не мог ошибиться – в её взгляде он прочитал жалость и насмешку. Она жалела и смеялась над ним. Стерпеть это было невозможно, но Тюнвиль предостерегающе присвистнул, и король, помедлив, снова изобразил улыбку.

– Похоже, вы не верите, что я понравлюсь принцессе Аранчии? – сказал он мягко.

Она сразу опустила глаза и ответила чинно, как монашка:

– Я не так близка её высочеству, чтобы знать её вкусы и предпочтения, но мой муж знает принцессу Аранчию лучше всех. Он говорит, что вы… не придётесь ей по душе.

– Она влюблена в кого-то другого? – встрял Тюнвиль.

Хильдерика посмотрела на него с изумлением, а потом сказала, запинаясь:

– Нет… конечно, нет…

– Почему вы так думаете? – Тюнвиль заиграл ямочками. – Вы ведь сказали, что не слишком близки со своей золовкой.

– А… я… да, – признала она. – Разумеется, об этом известно лишь самой принцессе и небесам…

– А не могли бы вы спросить принцессу об этом? – Тюнвиль просто превзошёл самого себя по части любезности.

Рихард никогда ещё не видел, чтобы его брат расточал столько улыбок. И это бесило больше, чем вся эта странная семейка из Солерно, вместе взятая.

– Правда, дорогуша, – сказал он вальяжно, снова отодвигая Тюнвиля в сторону, – спросите у принцессы Аранчии, кто у неё на сердце. Вдруг там роковая страсть всей жизни, и я зря страдаю от любви.

Хилдерика, только что смотревшая на Тюнвиля, как на небожителя, вздрогнула, стоило ей перевести взгляд на Рихарда.

– Хорошо, спрошу, – еле слышно произнесла она. – То есть… принцессы ведь нет во дворце… Она уехала…

– В монастырь, – закончил Рихард. – Это мы знаем. Вы спросите, когда она вернётся.

– Д-да, – сказала она с запинкой. – Мне пора, прошу простить…

– Ну куда же вы, – протянул Рихард, преграждая ей путь с террасы. – А как же посмотреть на закатное солнце? Вдруг нам повезёт, и блеснёт зелёный луч? Кстати, у вас чудесное ожерелье. Давно мне не попадались такие красивые изумруды. И такой величины… Правда, Тюн?