— Отставить, Воложина! Ты что мне тут, помирать удумала? — пара ударов по щекам вновь привели её в чувство, — держись, родная, немного осталось. Выберемся, починю рану твою. Там и дел-то на минуту. Плёвое ранение. Царапина. Сколько их уже перелатал, не счесть. Такие, мигом затем заживают.

Важно было не дать девушке отключиться. Иначе смерть. До тех пор, пока сознание борется, шанс есть. Следует действовать быстро, а то можно и не успеть. Крови много теряет. Фриц, сука, патроны видимо тщательно подбирал, помечая по весу. С балансировкой каждый, не иначе, ибо входное поганое, раскрыто сильно. Долго с таким не протянешь. Сшить бы, да перевязать потуже. Вот только для этого надо как минимум из-под обстрела её вытащить. Обязательно, потому как лишиться Лизы я не мог. Душой прикипел, за все эти годы.

Судя по возобновившейся с новой силой трескотне автоматов, Жан с "Пауком" попытались обострить ситуацию. Хорошо это. А главное во время. Охотящегося за нами снайпера должно отвлечь. Так что пора.

Выждав, когда стрельба усилилась, я взвалил девушку на себя и дальше двинулся по-пластунски. Осторожно. Не высовываясь. Внимательно следя за уровнем почвы. Второго шанса "егерь" теперь нам точно не даст.

" Рыщет, небось, карабином по сторонам, в поисках пропажи, не понимая, куда та делась." — На миг я просто физически ощутил его состояние.

Недовольство, нервозность и желание вернуть мишень в окуляр как можно скорее. Ну, пусть подёргается. Либо решит, что ликвидировал обоих. Бывали на моей памяти случаи. Если цели грамотно в линию свести, две гарантированно снять можно, тем более, одну он уже считает практически уничтоженной.

При первой же попытке двигаться Лиза тихонечко застонала.

— Ничего-ничего, милая. Ещё пару метров. Ты уж потерпи, я аккуратно.

Девчонка открыла глаза и вновь попыталась мне улыбнуться. Вымучено. Через силу.

— Милая… как приятно … звучит, — едва слышно сказала она, — словно… ручеёк весенний…

Договорить "медведица" не смогла. Её лицо перекосилось от боли, а на губах появилась пена, первый признак худого финала. Наполняясь кровавыми пузырями, с каждой секундой она становились всё гуще.

— Жить-то… как… хочется, — слабея, прошептала разведчица, — чтобы семья… дети…

Отяжелевшие её веки на миг сомкнулись. С трудом пошевелившись, Лиза отыскала мою руку и вложила в неё свою узенькую ладонь.

— Как ты? — я сжал немеющие пальцы.

— Терпимо, — соврала та и виновато отвела взгляд. — Ждала ведь… Думала, обнимешь… Шепнёшь… первым… что люба тебе. Не судьба… выходит.

Превозмогая боль, девушка вздохнула, и вдруг посмотрела мне прямо в глаза.

— Поцелуй меня… Ильюша. Пожалуйста, — Лиза снова прикрыла веки и приподнялась на локте в немом ожидании.

Сердце тоскливо заныло. Понимая безвыходность ситуации, оно готово было разорваться на части. До последнего надеялся, что жизненно важные органы не задеты и Воложину всё ещё можно будет спасти. Однако пузырящаяся во рту кровь, шансов практически не оставила. С такими ранениями счёт шёл в лучшем случае на минуты.

Подложил ладонь девчонке под голову и бережно притянул к себе. Даря прощальное удовольствие, наши губы соприкоснулись. Лиза напряглась всем телом, вкладывая в поцелуй оставшиеся силы. Её ладонь на мгновение приобняла меня за шею, коснулась лица, а затем безвольной плетью упала вниз.

Горло сковало спазмом, и я почувствовал, что на глаза вдруг навернулись слезы. Не в состоянии сдерживать саднящую боль души, внутри меня погребальным воем взвыл Хищник.

Дикий.

Неукротимый.

Голодный.

Я знал его. Не ведающий сострадания Зверь, завладел сознанием в самом начале войны, когда я впервые увидел, на что способны фашисты. С тех пор он не покидал мой разум. Требуя всё новых и новых жертв, монстр оказался на редкость ненасытным.

И я кормил его. Так часто, как только мог. Местью. Жестокостью. Хладнокровной расправой над пришедшими в наши земли извергами. Настолько обильно, словно это способно было хоть что-то теперь исправить, либо как-то помочь вернуть павших.

Уничтожая карателей, чудовище во мне насыщалось лишь временно, на завтра требуя очередную добычу. Жертву во имя мщения.

Разум понимал, что это безвыходный, замкнутый на бессмысленном уничтожении друг друга круг, однако остановиться был уже не в силах. Несведущему сложно судить. Ибо однажды начавшись, война завладевала сущностью миллионов, с каждым днём всё больше лишая людей рассудка.

И сейчас Зверь отдавал последние почести близкому ему человеку. Той из немногих, кто был безгранично дорог. Той, кого он любил.