Здание, прикрытое кронами двух толстенных тополей, было окружено народом. По обе стороны от института тянулись длинные очереди на пару кварталов.

— Одуреть! Вот и идиотики! — сказала Наташка.

— Вот тебе и пятьдесят человек, — сказала я.

Мы пробрались к институту. Две скамейки, стоящие у здания были завалены пакетами и дорожными сумками. Вокруг толпились молодые красивые парни и девушки, их было так много, что как говорится «плюнуть было некуда». Девушка, сидя прямо на асфальте, с листами в трясущихся руках нашептывала себе под нос знакомые строчки из Цветаевой. Рядом парень играл на гитаре и пытался петь Высоцкого. Другой высокий крепкий парень, размахивая руками, читал Маяковского. Под толстым тополем сидела девушка и рыдала, другие девушки сначала пытались ее успокоить, а потом почему-то сами начали рыдать. Мы с Наташкой стушевались.

— Надо было раньше прийти, — шепнула мне на ухо Наташа.

— Смысла нет раньше приходить, слушать после одиннадцати начнут, а сейчас только девять, — сказал голос из-за спины. — Вы так все нервы потратите, стоя тут, вон, видите, под деревом уже истерия началась.

Мы оглянулись, позади стоял высокий симпатичный парень.

— Я Павел, — представился парень, — Смаковский.

— Я Наташа, а это Надя, — представилась в ответ Наташка.

— Вы не местные? — спросил Павел.

Мы кивнули.

— Я так и понял. Подруги?

Мы снова кивнули.

— Ха. А если одна из вас поступит, а другая нет?

— Это ничего не изменит, мы так и останемся подругами, — уверенно ответила Наташка.

Мне было приятно слышать такое, я бы тоже так ответила. Но, когда я представила, что Наташка поступила, а я нет, мне стало неприятно. Я старалась выглядеть добродушной, улыбалась, но эта мысль не давала мне покоя. Похоже, что моя гордыня не могла смириться с тем, что подруга может поступить одна, без меня. С этой минуты я воспринимала Наташку также, как и остальных окружавших меня девушек — как конкурентку.

— Вы уже записались? — спросил Павел.

— Куда? — спросила я.

— Зачем? — спросила Наташка.

— Вон, видите, второкурсники сидят, — сказал Павел, указывая на двух парней, которые сидели на ступенях крыльца института, — они составляют списки. В институт всех сразу запускать не будут, только группами по десять человек. Идите, запишитесь, я уже записался в первую группу. Пойду первым, чтоб не мучится.

— А что все уже записались? — нервно спросила Наташка.

— Не, только самые наглые, хе. Остальные еще не вкурили, что к чему, — ответил Павел, — ну, идите.

— Как-то неудобно, — замялась я, посмотрев на второкурсников.

— Неудобно? Ты на актерское поступаешь или куда? Ладно, пойдем, — сказал Павел.

Он подвел нас к двум сидящим на ступенях парням. Один читал книгу, другой держал в руках папку с листами и грыз кончик ручки.

— Ребята, запишите девчонок, чтобы они тоже долго не стояли тут, — сказал приветливо Павел.

— Вы вместе хотите или по отдельности можно? — игриво спросил парень с папкой, указывая кончиком ручки на меня и Наташку.

— Нас вместе, — заявила Наташка.

— Как хотите, — засмеялся парень.

Парень записал наши имена, фамилии и сказал, что мы будем в третьей группе. Когда мы отходили от них, я услышала за спиной хохот, обернулась и увидела, как эти ребята перешептывались, глядя на нас, и что-то помечали в списках.

— Вы к Добровольскому тоже будете пробоваться? — спросил нас Павел.

— Да, будем ко всем, — ответила я.

— В прошлом году три мастера курсы набирали, а в этом только два — Огорельцева и Добровольский. Говорят, Огорельцева лютая баба. На курс себе только парней набирает, девчонок не любит.

— Я тоже девчонок не люблю, — сказала незнакомая девушка, незаметно присоединившись к нашему разговору.

— Это почему? — спросил ее Павел.

— Не терплю конкуренции, — ответила девушка.

— Это Таня, — представил нам девушку Павел, — а это Надя и Наташа.

— Татьяна Заречная, — поправила Павла девушка.

— Вот, может, вместе учиться будем, — весело сказал Павел.

— Вряд ли, — заявила Татьяна, оценив нас, — вас, Наталья, еще могут взять, а вот вы точно не пройдете.

— Это почему она не пройдет? — бойко заступилась за меня Наташка.

— Огорельцева низкорослых не берет, да и типаж не подходящий, — высокомерно сказала Заречная.

— Нормальный у нее рост, — сказал Павел, встав рядом со мной и начав соизмерять свой рост с моим.

— Что значит типаж? — поинтересовалась я.

— Внешность у вас не театральная. В театре есть амплуа, знаете? Ну, вот. Есть героини — это тонкие, изящные, чувствительные девушки, на вступительных они обычно страдают и рыдают, собственно, этим и будут заниматься в театре, играя драматические роли. Есть характерные — это яркие, активные, смешные девчонки, такие как Наталья. Таких для комедийных ролей берут. Тут главное харизма. В прошлом году взяли девчонку размером со слона, а почему взяли? Потому что харизма из нее перла, характерная актриса сказали. Есть роковые — это такие стервы, хотя если подумать, то настоящие стервы это те самые героини, которые любят пострадать. Ну, и травести — это девчонки-коротышки, которые до конца своих дней будут играть мальчиков, гномов, троллей, в общем, хрень всякую мужского рода. А вы, Надежда, ни то ни се, я даже не знаю, куда вас определить. Не возьмет вас Огорельцева.