Шрифт:
— Это его проблемы.
У меня вибрирует телефон. Смотрю на экран и вижу сообщение от Кирилла:
«Бельчонок, ты — труп».
Глава 13
Бельчонок, а не поросенок? Прогресс! И все же Кирилл мне угрожает, и я понимаю, что это не пустые слова.
Ожидание наказания — хуже самого наказания. К концу дня я уже сожалею, что ударила Кирилла в пах, а не по ноге. Если бы пощадила его самолюбие, не тряслась бы сейчас, как заячий хвост.
Однако уроки заканчиваются — и ничего не происходит. Кирилл не подходит ко мне, не заигрывает, не пристает. Вообще не смотрит в мою сторону. Это такая тактика? Он угадал, неизвестность пугает.
После уроков пришлось отсидеть на допах по математике. Обычно у меня в этот день еще и репетитор, но Леонид Сергеевич сказал, что занятия начнутся позже, поэтому я еду домой — уставшая, голодная и взвинченная. Зайти в кафешку у остановки, чтобы смыть косметику в туалете не забываю. Заодно вспоминаю, что так и не спросила у Кирилла, что он наплел маме о какой-то там работе.
Вечер тоже проходит спокойно. Мы с мамой не ссоримся, я ужинаю и сажусь за уроки. Телефон молчит, Кирилл мне даже не пишет.
И следующий день начинается, как обычно. Кирилл не появляется в спортзале, не приносит мне кофе с эклерами. Он меня игнорит. И только на английском я понимаю, почему.
Дина светится счастьем, вызывая нас с Кириллом к доске. Похоже, предвкушает интересный диалог. Но Кирилл задает первый вопрос, и я «плыву».
Я сносно владею английским, и обычно легко могу подхватить импровизацию. Пусть не идеально, но соображу, что ответить и без зубрежки. Есть только одно условие: я должна знать тему.
К диалогу я подготовилась, ориентируясь на вопросы Кирилла. И ничего больше о Мухиной не читала.
Он должен был попросить рассказать о семье, об учебе, а начал с выставки, где впервые появилась, пожалуй, главная из работ Мухиной — скульптура «Рабочий и колхозница».
«Правда ли, что вы хотели сделать фигуры мужчины и женщины обнаженными, имитируя античный стиль?»
Да откуда я знаю?! Вчера я выписала ответы на присланные вопросы, перевела их и заучила. Всё!
Наверное, можно было выкрутиться. Дине обычно все равно, что мы говорим, лишь бы правильно и с использованием лексики. Но я сразу поняла, почему Кирилл так поступил. Это его месть. Потому он и смотрит так снисходительно, а на губах играет усмешка.
Есть у меня в характере черта, что не нравится мне самой. Если застать меня врасплох, если унижать прилюдно, я закрываюсь в себе. Навряд ли Кирилл знает об этом. Но с местью попадает в яблочко.
Я попросту перестаю реагировать на происходящее.
Кирилл повторяет вопрос. Задает другой. Шутит о том, что у великого скульптора нет настроения беседовать. Дина трижды, а то и больше, интересуется, что со мной происходит. Одноклассники шушукаются, хихикают, а после и вовсе откровенно надо мной стебутся. А я молчу, ничего не видя перед собой. И практически ничего не слышу. Щеки пылают от стыда.
Состояние — кринж.
Да, классно Кирилл меня опустил.
— Что ж, жаль, — наконец говорит Дина. — Садитесь. «Ноль» обоим.
— А мне за что? — возмущается Кирилл. — Я подготовился!
— Это командная работа, — напоминает она.
И вот тут мне становится по-настоящему страшно. Унижение — это неприятно, но его можно пережить. Пять минут позора — ничто по сравнению с нулем в электронном журнале. Потому что мои оценки контролирует не только мама, но и Леонид Сергеевич.
Ноль — это нарушение нашего договора.
Дина никогда не исправляет баллы. Она разрешит пересдать, но поставит полученные баллы рядом, а не вместо нуля. И средняя оценка за полугодие будет ниже, чем «отлично».
Кирилл празднует победу. Он сидит рядом, и я чувствую его радостное возбуждение.
— Ты чего? Забыла подготовиться? — интересуется Тефтелька после урока.
— Да, забыла, — отвечаю я.
Нет никакого желания объяснять подробности.
— Дома ругать будут? — хмурится она.
По легенде я учусь на «отлично», потому что у меня строгие родители. Это очень удобно, валить все на несуществующего отца.
— Переживу, — через силу улыбаюсь я.
И только потом замечаю застывшего за ее спиной Кирилла.
— Пойдем. — Цепляюсь за Тефтельку, как за спасательный круг. — Полли сразу в столовку придет?
— Бельчонок, отойдем на минутку, — просит Кирилл.
Я делаю вид, что он обращается не ко мне.
— Нам о пересдаче договориться надо, — цедит он сквозь зубы. — Мне удобно сейчас.
— Ладно, иди, — говорю я Тефтельке. — Он не отстанет.
Пользуясь тем, что вокруг почти никого, Кирилл хватает меня за руку и тащит за угол, в знакомую рекреацию с колоннами.