Шрифт:
— Кирилл! Нельзя вмешиваться…
— А тебе можно? — срываюсь я. — Ты вмешиваешься в их жизнь, помогаешь Мие. А я должен молча смотреть, как ее бьют?!
— Так. Давай-ка, успокойся, — просит дядя вполне миролюбиво. — Нет смысла продолжать разговор на повышенных тонах. Водички принести?
А вот это уже залет. Я практически признался дяде, что у меня крышу рвет от Мии. Надо сбавить обороты.
— Не надо, — говорю я тише. — Прости. Я просто не привык к такому.
— Понимаю, — кивает дядя. — Я объясню, почему помогаю Мие и ее матери. Надеюсь, и ты меня поймешь.
У дяди все просто. Был у него друг, у друга — охранник, а у охранника — беременная жена. Друг с охранником разбились на частном самолете. Жена, то есть, Татьяна Петровна, осталась одна. Детдомовская она, что ли? Так и не понял, а переспросить постеснялся. Охранник, по словам дяди, когда-то ему жизнь спас, на рыбалке. Дядя с лодки упал, чуть не утонул, а тот его вытащил и откачал.
В благодарность дядя и взял Татьяну Петровну в дом домработницей, так как она ничего толком не умела, и жить нахлебницей не желала. Вот и получилось, что Мия родилась и выросла на глазах у дяди.
— Татьяна Петровна — добрая женщина. Но вспыльчивая, это да. Я в воспитание Мии вмешиваться не могу, и тебе запрещаю.
— Уж думал, может, она твоя дочь, — брякаю я.
Дядя, вопреки ожиданиям, не агрится. Наоборот, как-то тепло улыбается.
— Да если б моя… Жаль, но нет.
— Почему жаль? — тут же наглею я.
— Мозги у нее светлые. Грех такой девочке не помочь. Знал бы ты, какие сложные задачи она щелкает, как орешки…
— Ну да, она же Белка? — фыркаю я.
— Что?
— Прозвище у нее в школе такое. Белка.
— А-а… Вы поладили?
— Более-менее, — отвечаю я уклончиво. — Она не в восторге от того, мы в одном классе.
— Кирилл, скажи честно. Пожалуйста. Между вами что-то есть?
— Уже и помочь никому нельзя, — ворчу я, нахмурившись. — Зачем сразу подозревать?
— Мия — красивая девочка, а парни твоего возраста… бывают грубы и настойчивы. Соблазн — страшная сила.
— Как ты мог подумать?! — искренне возмущаюсь я.
— И все же, держись от нее подальше.
— Ты говоришь так, будто я зверь какой-то…
— Не обижайся, племяш. Но ты действительно для нее опасен.
— Чем это?
— Надо объяснять? — удивляется дядя. — Или тебе не сказали, как можно быстро восстановиться? Мия — соблазн для тебя. Великий соблазн.
Я не то чтобы забыл… Просто не думал, что могу сотворить с Мией такое. Только не с ней. Никогда. Ни за что.
— Кирилл, ты точно справишься? — с тревогой спрашивает дядя. — Если не уверен, я отошлю Мию в интернат.
Похоже, это из-за моего затянувшегося молчания.
— Уверен, — отвечаю я. — Ничего к ней не испытываю. Это стечение обстоятельств.
Надеюсь, дядя не почувствует ложь. Хотел спросить его, отчего меня так тянет к Мие, но как только понял, чем это закончится — передумал. Нельзя. Если дядя поймет, что Мия мне нравится, он отошлет ее из дома, и меня упекут в дурку. Потому что крыша плавится и едет, когда Мии нет рядом. Даже сейчас я чувствую острую потребность ее увидеть, убедиться, что с ней все в порядке.
Я могу не набрасываться на нее, как голодный зверь. Могу терпеть ее ненависть. Могу делать вид, что мне все равно. Но я должен видеть ее. Должен понимать, что она в безопасности. Иначе…
Да трындец иначе!
Может, это пройдет… со временем?
— Пойдем ужинать, — говорит дядя. — Я переоденусь и спущусь. Да, а в школе-то все в порядке?
— В полном, — заверяю его я. — Не переживай, с учебой проблем нет.
— А с ребятами?
— Я популярен.
— И нескромен, — замечает дядя. — Кирилл, мы договорились?
— Да, — отвечаю я, скрестив два пальца за спиной.
Когда скрещиваешь пальцы, ложь — это практически правда.
Глава 11
Мия
— Закончили? — интересуется мама, едва я возвращаюсь из гостиной.
— Нет, — отвечаю честно. — Леониду Сергеевичу не понравилось, что мы занимаемся дома.
Иными словами, я недостойна его гостиной. Но этого я маме не скажу. Хватит на сегодня упреков и обвинений.