Шрифт:
Мия вздыхает. Обхватывает чашку ладонями. Поднимает на меня взгляд.
— Спасибо, Кирилл.
И все?! Я в шоке от ее реакции. Да что с ней?! Ведь я сделал не так, как она просила. Это точно та самая Мия, что, не задумываясь, врезала мне коленом промеж ног?!
— Прости, — продолжает она.
И мне становится по-настоящему страшно. Что я сделал не так?! Как умудрился ее обидеть? Когда? Мне плохо от одной мысли, что я ее обидел! Она же моя… моя…
Так, стоп! Моя — кто? Что за бред?
Хочется ударить себя по щеке, чтобы очнуться. Это какое-то наваждение! Я же не влюблен в Мию… до такой степени!
— Прости, но мне будет трудно изображать твою девушку, — говорит Мия. — Может, передумаешь? Хочешь, я буду делать за тебя домашку по физике? Или что-то еще… за молчание.
— Почему трудно? — спрашиваю я, мысленно досчитав до десяти. — Ты так меня ненавидишь?
— Нет, — отвечает она, качнув головой. — Наоборот. Ты мне нравишься.
Глава 16
Кирилл
Это шутка?!
Мия молчит и прячет взгляд, чуть ли ни носом уткнувшись в чашку с кофе. Сумасшествие какое-то! Я ей нравлюсь? И поэтому ей трудно изобразить, что мы вместе? Да если так, ей даже притворяться не надо!
— Ха. Ха. Ха, — произношу я медленно. — Очень смешно.
Мия вздрагивает, как будто я ее ударил. И горбится сильнее.
— Посмотри на меня, — требую я. — Подними голову.
Мия подчиняется, и я вижу, что на ее лице нет ни тени улыбки. Глаза набухли от слез, и губы дрожат. Похоже, она вот-вот расплачется.
Но я не могу поверить в искренность ее чувств. После Клео — не могу. И от этого становится так тошно, что хочется волком выть.
— Нравлюсь? — У меня садится голос. — Я тебе нравлюсь?
Мия кивает.
— Кирилл, я понимаю, что это ничего не значит, — говорит она. — Но если мы продолжим, будет только хуже.
— Кому? Тебе? Мне все равно, что ты чувствуешь.
Это жестоко. Знаю. Но иначе я сейчас не могу. Если Мия искренна, ей очень больно. Но если нет, больно будет мне. После того, что сделала Клео, доверять словам девушки — непозволительная роскошь. Мия умеет искусно притворяться, поэтому слезами она меня не разжалобит.
И все же кожу опаляет жаром, когда первые слезинки срываются с ресниц и текут по щекам.
Может, плюнуть на все и рассказать дяде правду? Спросить, что со мной происходит? Меня ведь клинит на этой девчонке. Умом понимаю, что лучше всего — оставить ее в покое. И поступаю вопреки здравому смыслу.
Что это? Инстинкты? Последствия энергетического истощения? Желание доказать, что Клео меня не сломала?
Вот только я понимаю и то, что если задам все эти вопросы, меня ждет кое-что похуже ссылки к дяде. Мне с трудом удалось убедить отца, что я не нуждаюсь в лечении. Хочу жить нормальной жизнью, а не медитировать в санатории-интернате для энергетических инвалидов!
Мия шмыгает носом и сердито вытирает слезы ладошками.
Что делать? Что же теперь делать…
— Если я тебе нравлюсь, веди себя естественно, — произношу я. — Все, что мне нужно — видимость того, что я занят. Пей кофе, он уже остыл. И, знаешь, что… Лучше бы ты меня ненавидела.
Мия
Я такая жалкая, что ненавижу себя. Зачем доверилась Кириллу? Зачем сказала, что чувствую? Почему мне показалось, что с ним можно договориться?
Дура. Дура. Дура.
Дура в кубе!
Успокаиваю себя тем, что это была последняя отчаянная попытка избежать расправы. Теперь из двух зол остается выбрать меньшее.
Или меня отлупит Акула — из-за Кирилла, или я стану изгоем из-за того, что обманывала одноклассников.
Акула, конечно, без башки, но не убьет же она меня? Будет больно и унизительно, но зато другие ее не поддержат. А травлю я не вынесу. Точно знаю, что не вынесу! Мне надо закончить школу. Это самое главное.
После кафе Кирилл вызывает такси. И не заходит через парадное крыльцо, а идет вместе со мной к черному ходу.
— Татьяна Петровна, я привез Мию на такси, — сообщает он, поздоровавшись с мамой. — Хочу, чтобы вы это знали, и не подумали ничего такого. Просто она мерзла на остановке, а нам все равно по пути.
— Да что я могу подумать, — машет рукой мама. — Спасибо, Кирилл. Мия…
— Спасибо. — Я почтительно склоняю голову.
Кирилл усмехается и уходит.
— Просто подвез? — Мама пристально на меня смотрит.