— Это из-за Кая! — взрывается Полли. — Почему? Почему он выбрал тебя? Всё тебе! Отличница, спортсменка, красавица! Ты же знала, что Кай мне нравится!

— Разве я могла заставить его полюбить тебя?

— Нет! Но ты могла не встречаться с ним…

Полли плачет, пряча лицо за шарфом. А когда приходит автобус, вскакивает в него, не посмотрев на номер.

Обидно. Неужели я на ее месте поступила бы так же? Не знаю…

— Поговорили? — спрашивает вернувшийся Кай.

— Вроде того, — вздыхаю я. — Поехали домой, мне холодно.

Странно, но я долго не могу согреться. Наверное, потому что холод обжигает изнутри.

— Бельчона, — говорит Кай, когда мы идем к дому от автобусной остановки. — От меня подарков больше не жди. Не обидишься? Я пока… на попечении дяди…

— Ты сам, как подарок, — улыбаюсь я. — Мой лучший подарок. Рили.

— Твои лучшие подарки еще впереди, — бурчит он.

— Кай, ты сам не расстраивайся, ладно? Я точно не в обиде. Ты испек мне торт. Ты рядом. Мне больше ничего не надо. А, еще маме помог выбрать планшет, — вспоминаю я. — Все хорошо.

— Завтра опять отец приезжает…

А вот это зачем? Настроение и после разговора с Полли лучше не стало, а сейчас упало ниже плинтуса. Тем более, приезжает он, похоже, из-за меня. Я же обещала дать ему ответ после дня рождения.

— Я ж на каникулах хотел домой рвануть, — продолжает Кай. — Но теперь не могу покинуть город. Так что он теплые вещи привезет. Зима на носу.

— На носу, — соглашаюсь я.

— Мия, скажи, а ты…

Он замокает, недоговорив.

— Что? — спрашиваю я.

— Нет, ничего. Проехали.

Мы ужинаем вчетвером, пьем чай с остатками торта. Леонид Сергеевич вручает мне конверт… с билетами на море!

— Вам с мамой нужен отдых, — говорит он. — Всего несколько дней, каникулы короткие. Но времени хватит, чтобы искупаться и позагорать.

Кай мрачнеет на глазах. То есть, он радуется за меня. Но понимает, что мы расстанемся на несколько дней — тоже.

— Ничего, это на пользу, — тихо говорит ему Леонид Сергеевич позже. — За такой короткий срок с тобой ничего не случится. И вообще, ты завтра на работу выходишь. Помнишь?

— Конечно, помню, — ворчит Кай.

И только потом замечает меня. Я не подслушивала, так случайно получилось.

Работать Кай будет в хосписе, санитаром. Так решили в Капе.

— Вы не против, если мы с Мией поднимемся ко мне? — спрашивает Кай у мамы и Леонида Сергеевича. — Ничего такого, музыку послушаем.

Леонид Сергеевич разводит руками, мол, не возражаю. Мама тоже разрешает нам уединиться. Они уверены, что мы не натворим глупостей, пока они рядом.

Ага, щаз-з…

За ужином я немного выпила — совсем чуть-чуть, пару глотков вина, — но это придает мне храбрости. Кай, и правда, настроен слушать музыку, но у меня другие планы.

— Ты говорил, что ничего не можешь мне подарить, — начинаю я, смущаясь. — Так вот, можешь.

— И что же? — улыбается Кай. — Дай угадаю. Поцелуй?

— Да-а… — соглашаюсь я, жмурясь, как довольная кошка. — Но не только.

— Бельчонок, не начинай, — вдруг мрачнеет он.

— Мне уже восемнадцать, — возражаю я, обнимая его за шею. — Я хочу, Кай. Это мой выбор. Ты восстановишь силы, а я…

— Нет! — решительно отказывается он, отталкивая меня.

— Но ты не выпьешь меня всю! Мы же истинная пара, мы разделим силу, вот и все… — говорю я, а в голосе уже звенит обида.

— Нет, Мия. Нет!

Кай категоричен, и мне очень тяжело дается такой отказ.

— Ты… не хочешь? — спрашиваю я.

И понимаю, что дрожу от холода, хотя в комнате у Кая очень тепло.

— Хочу. Но не буду. Не так, Мия. Я возьму тебя в жены, как равную. Нам не стоит спешить.

— Это я должна говорить, — бормочу я, отвернувшись. — Я должна отказывать, не ты. Ты такой правильный, Кай? А если завтра твой отец придумает что-то еще? Если твои родители найдут способ нас разлучить? Почему ты не хочешь…

— А, может, ты торопишься, потому что знаешь, что это наш последний вечер? — внезапно интересуется он.

— Наш… по… — Мне не хватает воздуха, чтобы повторить.

— Отец сказал, ты возьмешь деньги, чтобы оборвать нашу связь.

А вот теперь точно обидно. Все так и есть, я еще не ответила отказом Александру Сергеевичу. Но разве Кай не должен мне верить? Если нет веры… нет и любви.

— Да, я… возьму… — отвечаю я, держась за виски.

Голова начала раскалываться от боли.