— Нет. Просто…

— Просто не надо. Лады, бельчонок? Я ж переживаю.

— Я… Я… — Судорожный всхлип. — Я боюсь…

— Они больше не посмеют.

— Боюсь, что ты… Кай, не смей! Пообещай, что не тронешь их! Пожалуйста! Если тебя… тебя… Я не переживу-у-у…

А-а-а… Если меня посадят, вот о чем она пытается сказать. Боится, что я продолжу мстить ее обидчицам.

— Бельчонок, я идиот, но не сумасшедший. Если б это парни были, морду набил бы, уж извини. Но девчонок не трону, не кипишуй.

Хоть руки и чешутся.

— Я уйду из команды.

— И я уйду, — соглашаюсь я с ее решением. — Из баскетбола. Да у меня и не получится продолжить играть.

— Уедешь? — спрашивает Мия, помолчав. — Кай, не уезжай… хотя бы до моего дня рождения. Пожалуйста.

— Не получится, потому что времени не будет, — отвечаю я. — Работать пойду. Никуда я не уеду, бельчонок. Все, заканчивай потоп. Лучше сладкого поешь, полегчает.

Целую ее в щеку, соленую от слез, и вручаю коробку с пирожными.

— А как же… невеста? — грустно интересуется Мия, теребя ленту, которой перевязана коробка.

— Нет никакой невесты. Это желание мамы, не мое.

— Кай…

— Мы поговорим, если хочешь. Не здесь, дома. У меня мало времени, тебе пора отдыхать. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через такое. Но ничего не изменилось, Мия. Я все так же тебя люблю.

Она вспыхивает и смущенно опускает взгляд. Растрепанная и заплаканная, она выглядит все так же мило, и хочется затискать ее всю, зацеловать… и никуда не уходить.

— Дядя сказал, завтра тебя выпишут?

— Да, наверное.

— Увидимся завтра, Мия.

Я целую ее на прощание — не в губы, все же боюсь заразить, хоть мне и лучше. И ухожу, сжимая кулаки. Это выше моих сил! Оставить Мию одну… сейчас… Но иначе никак, увы.

Обещать можно, что угодно. Для меня это хороший урок. Обстоятельства могут быть сильнее, а у меня недостаточно сил и возможностей, чтобы противостоять им. Смириться и принять поражение, подчиниться — временно, чтобы после вновь бросить вызов, и победить. Или воспользоваться помощью и отказаться от старой жизни, от поддержки родителей — ради той, которую люблю. Не знаю, правильный ли путь я выбрал, но уверен, что пожалею лишь в одном случае, если откажусь от Мии, выбрав комфорт и уверенность в завтрашнем дне.

Без родителей я ничто. Но это пока! Я смогу стать сильным и надежным. Лучшим для моей девочки. Бороться нужно не с родителями. Они убеждены, что правы! Они лучше знают, как сделать меня счастливым. Бороться нужно с собой. Это я должен измениться — ради Мии, ради нашего будущего.

— Что-то ты совсем скис, — говорит дядя, когда мы подъезжаем к дому. — Поссорился с Мией?

— А? Нет… Задумался.

— О чем, если не секрет?

— О будущем, — отвечаю я, вздыхая. — Дядь Лёнь, не подскажете, как убедить маму уехать домой?

Мия

Кай умеет ухаживать, этого у него не отнять. Или это я такая… непритязательная? Мне хватило коробки с пирожными, чтобы успокоиться.

Эклеры такие вкусные, что я чуть язык не проглатываю вместе с ними. Ручная работа, между прочим. Их всего пять — и все с разными начинками. Больше всего мне понравился эклер с клубнично-ванильным кремом, украшенный половинками ягод.

У подарка лишь один недостаток — он быстро исчез.

Доедая последнее пирожное, представляю, как мне придется попотеть на тренировках, чтобы не набрать вес… и тут же вспоминаю, что никаких тренировок больше не будет. То есть, они будут, но уже без меня.

Есть в этой истории кое-что странное. Тефтелька обычно не преувеличивает, и если она сказала, что девчонки уронили меня из-за того, что я — ведьма, так оно и есть. Однако я никогда не замечала у Озеровой или Воронковой склонности к суевериям. Возможно, я ошибаюсь, и все же мы проводили достаточно времени вместе — на сборах, на тренировках, на играх.

Или слово «ведьма» зацепило меня из-за того, что я знаю правду о магах? Мужчин они называют чародеями, а женщин — ведьмами…

А что, если кто-то натравил на меня девчонок в ответ на месть Кирилла? Кто-то, кто знает, кто он. Например… Полли?

Ой, нет. Бред. Жаль, спросить не могу, потому что давала подписку о неразглашении, но уверена, что это не она.

В больницу меня привезли со школьной сумкой, а там, в кармашке, лежит визитка, оставленная капитаном Соловьевым, с номером его телефона. Он дал мне ее на всякий случай.