Пытаюсь выдавить хоть что-то из парализованного горла, но получается лишь промычать и всхлипнуть. Обреченно смотрю на Адама. Мне больше не от кого ждать поддержки. И только он способен быстро доставить меня к дочери. Я на коленях молить готова его о помощи, но мне и рта раскрыть не требуется.

– Да, мы выезжаем, не волнуйтесь, - хрипло, но убедительно отвечает он вместо меня и откидывает телефон.

Глаза стремительно заслоняет пелена слез, плечи трясутся, сердце останавливается на миг, чтобы с новой силой начать брыкаться в груди. Больно. И страшно. Как тогда…

Нет, я не могу потерять ребенка. Только не снова. И не спустя столько счастливых лет.

– Не вздумай в обморок падать, Агата, вдруг я заблужусь. Путь кто подскажет?
– пытается встряхнуть меня Адам, хотя сам не такой спокойный, каким хочет показаться.

За секунду до истерики замечаю, как подрагивают его руки, хватая руль. Как нога соскакивает с педали, но затем вбивает ее в пол. Невероятным усилием воли я вытаскиваю себя из паники. Нельзя, не сейчас. Я не должна отвлекать Адама.

Мы нужны Ваське.

Врываюсь в холл больницы, пролетаю мимо медсестры в приемном покое. Не знаю, откуда черпаю силы. Но, ведомая диким страхом и материнским инстинктом, я призываю все свои внутренние резервы. Интуитивно нахожу нужное отделение. Толкаю пластиковую дверь.

Едва не рухнув, споткнувшись о порог, оказываюсь в руках Адама. Он подхватывает меня сзади за талию, дергает вверх, не позволяя упасть и разбить нос о плитку, и крепко к себе прижимает. Но как только становлюсь твердо на ноги, я вырываюсь из объятий. И на панике подбегаю к стойке.

– Василиса… Береснева, - запыхавшись и глотая слезы, с трудом называю родное имя. – В какой палате?

Женщина надевает очки и внимательно просматривает список поступивших. Находит нужную фамилию, ведет пальцем, зыркает на листок, оставленный под стеклом отдельно.

– К ней нельзя. Под капельницей, - сообщает равнодушно, а у меня легкие сгорают от паники.

– Что? – издаю то ли писк, то ли стон.

Растерянно пячусь назад и окунаюсь в умиротворяющее тепло. Сильные руки смыкаются на моей талии, крепко фиксируя.

– Тише, Агата, - шепчет мне на ухо Адам.

Опять он рядом. Совсем близко. И я больше не сопротивляюсь его поддержке. Обессиленная и опустошенная, принимаю ее. Позволяю развернуть себя, как безвольную марионетку, а потом сама утыкаюсь лицом в твердую, теплую грудь, что вздымается судорожно. Прижимаюсь щекой и слышу бешеный стук сердца, что вторит моему.

– Я сейчас лечащего врача позову. Дарья Дмитриевна все расскажет, - подскакивает с кресла сестра, и оно отъезжает на колесиках к дальней стене.

– Заодно главного приведите, - в приказном тоне выплевывает Адам, поглаживая меня по макушке. В другой ситуации я бы отчитала его за наглость, но сейчас он… очень нужен мне.

Не понимаю, почему, но доверяю Туманову. Самое ценное, что у меня есть. Здоровье моей малышки.

Адам упертый, в этом у меня нет сомнений. Иначе давно бы бросил поиски сына. Значит, и тут добьется ответов. Он обязательно выяснит все. И поможет.

Слегка расслабляюсь в его руках, позволяю себе всхлипнуть. Заливаю слезами и сминаю некогда идеально выглаженную рубашку.

– Я всегда на месте, - льется позади знакомый голос, который пронзает душу осколками стекла. Проникает в разум, сердце. Разрывается в районе живота и отдает резью в самом низу. Там, где шрам. – Макар Яковлевич к вашим услугам.

– Макар? – оглядываюсь. Отстраняю Адама и делаю шаг навстречу призраку прошлого.

Надеюсь, он не ведет мою дочь. Я скорее украду ее и в другую больницу перевезу, чем доверю этому…

– Здравствуй, Агата, ты совсем не изменилась, - узнает меня сразу и не скрывает этого. Общается так, будто мы старые друзья. И это не он выпотрошил меня когда-то и бросил сломанную.
– Такая же красивая, - улыбается во все тридцать два.

«Ты тоже. Все такой же лицемер», - едва не срывается с губ, но Туманов припечатывает меня к себе. Немного грубовато и резко. Будто возвращает свое на место.

И такой неоднозначный жест не укрывается от внимания Макара. Как и испепеляющий взгляд Адама.

– К вам Береснева сегодня поступила, - произносит строго, и я рада, что он взял разговор на себя. – Мы хотим знать, что с ней, и увидеть ее.

– Все выясним, не беспокойтесь, присядьте, - любезно предлагает Макар, но Туманов стоит истуканом. И меня держит, будто приковал к себе. – Агата… - главный обращается ко мне вновь, заставив вздрогнуть.