– Давай, - легко согласился Федя.
– А куда нести?

– Третий этаж, возле лифта. Справа.

Федя взял пиджак и пошел в подъезд.

Лифт не работал, и Федя отправился пешком. Он шел и считал лестничные пролеты за этажи. Третьим этажом у него оказался второй.

Федя позвонил в дверь возле лифта. Открыла бабушка в платочке, маленькая и уютная, похожая на лесного человечка.

– Академик дома?
– спросил Федя.

– Какой академик?
– не поняла бабушка.

– Ну, мужик твой.

– Нету.

– На. Держи.
– Федя протянул пиджак.
– Женька прислал.

– Ча во это?

– "Чаво", - передразнил Федя.
– Слепая, что ли? Пинжак. Высохнет, ни фига не будет заметно. Премного благодарны.
– Федя сунул ей в руки пиджак.
– А Женька гриппом заболел. На больничном сидит. Так что спасибо...

Никитин стоял на том же самом месте, где он только что расстался с Федей, и смотрел на Наташино окно. Окно светилось золотисто-оранжевым светом, как спелая виноградина на солнце, и казалось, что там течет совсем другая жизнь - чистая, невинная, исполненная высокого смысла. Никитин смотрел на окно и испытывал острое чувство - торжественное и щемящее одновременно. Он никогда прежде не знал в себе такого чувства. Правда, и таким пьяным он тоже никогда не был.

Появился Федя.

– Все!
– с удовлетворением сказал он.
– Отдал!

– А он чего?

– А его нету. Я его бабе отдал. Ну и дуру же он себе нашел! А где бутылка? Выпил?

– Ну что вы! Вот она, - бутылка стояла на асфальте возле ног Никитина.
– А вон Наташа!

Никитин показал на окно. Федя из вежливости посмотрел по направлению пальца.

– Слушай, а может, Нюрку позовем?
– обрадовано предложил Федя.
– Посидим, попоем, твоя поиграет, а моя попоет.

– Давайте в следующий раз. А сейчас... вы понимаете...

Я с Наташей не совсем знаком и приведу с собой еще двух совершенно посторонних людей. Это неудобно...

– Можно и без Нюрки, - не обиделся Федя.

– Нет, Федя. Все равно неудобно, - мягко и настойчиво возразил Никитин.
– Большое вам спасибо за все. До свидания.

Никитин повернулся и пошел.

– Жень, постой!
– Федя подбежал к нему и стал на его пути.

Никитин остановился.

– Жень, я тебе друг?

– Друг.

– Так вот, слушай меня. Не ходи. Она тебя обженит. Вот зуб даю - обженит.

– И очень хорошо.

– Женя!
– Федя приложил руку к сердцу.
– Я старше тебя, у меня опыт... Я уже про эту бабу все понял. Я тебе все про твою жизнь могу рассказать; ты с работы вернешься, устал как черт, так она тебя домой не пустит. Приведешь товарища, сядешь поговорить, так она нос воротит! Детей от тебя будет прятать, будто ты Гитлер... А еще я тебе скажу: она на тебя в прокуратуру на принудлечение подаст. Не ходи, Женя! Мой тебе совет - не ходи!

– Она не такая, - возразил Никитин.
– Она нам обрадуется. Мы сейчас придем и скажем: "Здравствуйте, нам без вас одиноко". Она скажет: "А мне без вас". Мы скажем: "А мы вам духи принесли. Подарок из Франции".

– Фига мы ей принесем, - отредактировал Федя.
– Духи-то в пинжаке остались. Ты же их в пинжак засунул. На сей раз Федя звонил в квартиру Гусаковых, и на сей раз ему отворила Изабелла - в вельветовых брючках. Изабелла серьезно отличалась от бабушки в платочке, она текла в совершенно другом возрастном коридоре и совершенно другого хотела от жизни. Но Федя не заметил никакой разницы.

– Опять я, - сказал он.
– Там в пинжаке Женька духи забыл. Принеси, пожалуйста.

– Какие духи? Какой Женька?
– Изабелла с недоумением глядела на Федю.

– Ну, который гриппом заболел. Я ж тебе говорил. Давай неси, пожалуйста. А то нас там баба ждет.

– Ничего не понимаю, - созналась Изабелла.
– Я вас первый раз вижу.

– Может, скажешь, что я тебе пинжак не давал?

– Не давали.

– Ясно, - мрачно сказал Федя, повернулся и побежал вниз по лестнице.

Изабелла пожала плечом, закрыла дверь и прошла в комнату.

Гусаков сидел за столом и печатал на иностранной машинке.

– Кто там?
– спросил он, не отрываясь от дела.

– То ли пьяный, то ли ненормальный.

В дверь снова позвонили.

– Опять, - сказала Изабелла.
– Иди сам открывай. Я его боюсь.

Гусаков снял очки, положил их на стол и неторопливо пошел навстречу незваному гостю.

Отворил дверь.

В дверях стоял Никитин, всклокоченный и без пиджака.