Галстук был круто сдвинут набок, рубашка вылезла из штанов. Из-за его плеча выглядывал плюгавый мужичок, были видны только его кепка и один глаз.

– Женя?
– удивился Гусаков.

– А говорила: нет дома, - уличил Федя Изабеллу.
– Все время врет.

– У меня к вам серьезный разговор. Разрешите?
– спросил Никитин.

– Ну... вообще-то я занят.

– Мы на секундочку, - пообещал Никитин.
– Пошли, Федя!

Все вошли в комнату.

Диковинные ключи не произвели на Федю никакого впечатления.

– Ну, так слушаю вас, - сказал Гусаков, садясь в глубокое кожаное кресло.

– Товарищ академик, - начал Федя, - я вашей супруге отдал пинжак, вот он свидетель, - показал на Никитина.
– А она говорит, что я ей ничего не отдавал.

– Не понял, - Гусаков нахмурился.
– Какой пиджак?

– Ваш, ваш, Валерий Феликсович!
– вмешался Никитин.
– Замшевый. Тот, что вы мне дали. Там в кармане мы забыли духи, а нам сейчас без духов нельзя.

– Господи! Ну какой пиджак! Какие духи!
– возмутилась Изабелла.
– Что ты их слушаешь? Неужели ты не видишь, что они оба пьяны в зюзю.

– Видал?
– в свою очередь, возмутился Федя.
– Значит, я, по-твоему, пинжак этот себе взял? А куда я его дел?

Съел? В карман положил?

Федя вывернул карман. Оттуда вылетел полтинник, который Федя выручил за стакан.

Федя нагнулся, стал искать деньги.

– Подними ногу!
– велел он Гусакову.

– Зачем?

– Жень! Скажи ему, чтоб поднял! Он на деньги наступил.

– Вот ваши деньги!
– Изабелла подобрала с пола монету и брезгливо швырнула Феде.

– Тоже зажать хотели, - заподозрил Федя, пряча полтинник обратно в карман.

– А ну-ка давай убирайся отсюда!
– велел Гусаков Феде.
– Не то я сейчас милицию вызову!

– Вызывай! Давай разберемся!
– самолюбиво согласился Федя. Обернулся к Никитину.
– Видал? Дело шьют!

– Валерий Феликсович! Изабелла Петровна!
– строго сказал Никитин. Вы меня извините, конечно, но вы оскорбляете достоинство человека. Достоинство моего друга. И я протестую!

– Женя! Иди домой и проспись! А завтра поговорим, - посоветовал Гусаков.

– Валерий Феликсович! Когда мне спать и где мне спать - это мое личное дело. И если ты мой начальник, то это не дает тебе право вмешиваться в мою личную жизнь.

Понятно, Валя?

– Так я сейчас вышвырну вас обоих!
– Гусаков встал.

– А вот они!
– беспечно заметил Федя и ткнул пальцем в раскрытую дверь.
– Ну-ка иди сюда, - он поманил Изабеллу.

Изабелла, растерявшись, пошла за Федей, Гусаков за женой, Никитин за Гусаковым. Все вошли в спальню.

На трюмо среди косметики стояла изумрудная коробочка "Клема".

– Наша?
– спросил Федя.

– Наша, - опознал Никитин.

– А говорила "не брала", бесстыжие твои глаза!
– упрекнул Федя, открывая коробочку. Флакон был начат.
– О! Отпила уже. Ну ничего. Водой дольем. Пошли!

Федя конфисковал духи и пошел из дома Гусаковых. В дверях он обернулся и сказал Изабелле с беззлобной укоризной:

– Старуха уже, а врешь как сивый мерин.

– До свидания, - великодушно попрощался Никитин.

Они вышли и закрыли за собой дверь.

Гусаковы стояли некоторое время в растерянности и просто не знали, как себя вести.

– Так...
– проговорил Гусаков.
– Что ты на это скажешь?

– Все нормально, - спокойно проговорила Изабелла.

– Что именно ты считаешь нормальным?
– не понял Гусаков.

– Никогда не надо делать добрые дела. Еще ни одно доброе дело не осталось безнаказанным.

Друзья вышли из подъезда и решительно зашагали к дому напротив.

– Жлоб он и есть, - подтвердил Федя свои предположения.

– Ничего, завтра я с ним поговорю, - пообещал Никитин и вдруг на ровном месте всем телом грохнулся в лужу. И в это же самое время испуганно завизжала маленькая косматая собачонка. Дело в том, что Никитин запутался в поводке, невидимом в глубоких сумерках.

– Смотреть надо, - строго сказал хозяин, обидевшись за собаку.
– Пойдем, Джек!

Джек затрусил за хозяином, потом оглянулся.

– Мяу, - сказал Никитин Джеку.

Джек ничего не понял и с удивлением посмотрел на своего хозяина.