Мистер Ле Ренж улыбнулся и покачал головой; и именно в этот момент мясник, который выгуливал собаку, вошел, а его адское чудовище все еще натягивало поводок.

– Если бы кто-нибудь из моих людей прикоснулся к тебе, Джон, это было бы убийством, не так ли? Но если Цербер сорвется с ошейника и побежит за тобой – что бы я мог сделать? В конце концов, это очень сильная собака. И если бы у меня было двадцать или тридцать свидетелей, которые могли бы поклясться, что ты его спровоцировал...

Собака так сильно тянула поводок, что чуть было не задохнулась, а ее когти скользили по окровавленному металлическому полу. Никогда не видел такого отвратительного скопления зубов и мускулов за всю свою жизнь, и его глаза отражали свет, как если бы он был запечатлен на фотографии со вспышкой.

– Кевин, отпусти его, – сказал мистер Ле Ренж.

– Это плохая идея. Если со мной что-нибудь случится, у меня здесь есть друзья, которые знают, где я и чем занимаюсь, – предупредил я его.

– Кевин, – повторил мистер Ле Ренж, совсем не впечатленный моими словами.

Мясник наклонился вперед и расстегнул ошейник Цербера. Он рванулся вперед, рыча, и я сделал шаг назад, пока мой зад не прижался к ванне из нержавеющей стали. Больше бежать было некуда.

– А теперь убей! – закричал мистер Ле Ренж и указал на меня рукой.

Собака опустила голову почти до пола и напрягла плечевые мышцы. Струйки слюны свисали с ее челюстей, и внезапно я увидел его член, красный и заостренный, как будто мысль о том, чтобы вырвать мне горло, на самом деле возбуждала его.

Я поднял левую руку, чтобы защитить себя. Я имею в виду, я мог бы жить без левой руки, но не без горла. Тут-то у меня и возникло внезапное воспоминание. Я вспомнил свое детство, когда я был худым, низкорослым и боялся собак. Мой отец дал мне пакет собачьих лакомств, чтобы я мог взять с собой в школу, чтобы, если бы мне угрожала собака, я мог предложить ей что-нибудь, чтобы успокоить ее. Всегда помни об этом, малыш. Собаки всегда предпочитают еду детям. Еду легче есть.

Я полез в чан позади себя и зачерпнул огромную горсть розовой жижи. Она была отвратительна... мягкая и жирная, и с нее капало. Я поднес еe к собаке и сказал:

– Вот, Цербер! Хочешь что-нибудь поесть? Попробуйте что-нибудь из этого!

Пес уставился на меня своими красными отражающими глазами, как будто я сошел с ума. Он оскалил зубы и зарычал, словно сгустившийся хор предсмертных хрипов.

Я сделал шаг ближе, все еще протягивая кучу жижи, молясь, чтобы собака не укусила и не оторвала мне пальцы. Но Цербер поднял голову и с глубоким подозрением понюхал мясо.

– Убей, Цербер, ты, глупая шавка! – закричал мистер Ле Ренж.

Я сделал еще один шаг к нему, потом еще один.

– Вот, мальчик. Ужин.

Собака отвернула голову. Я подталкивал слизь все ближе и ближе, но она не брала ее, даже не хотела нюхать.

Я повернулся к мистеру Ле Ренжу.

– Вот... даже собака не будет есть ваши гамбургеры.

Мистер Ле Ренж вырвал собачий поводок у мясника. Он подошел к животному и хлестнул его по морде раз, два... три раза.

– Ты жалкий непослушный кусок дерьма!

Пес не хотел приближаться ко мне и моей горсти слизи, но все равно был опасен. Он испустил лай, который был почти ревом, и бросился на Ле Ренжа. Он повалил его на пол и вонзил зубы ему в лоб. Тот закричал и попытался отбиться. Но он яростно мотал головой из стороны в сторону, и с каждым рывком сдирал все больше и больше кожи.

Прямо перед нами, с таким шумом, как будто кто-то пытается разорвать наволочку, собака оторвала Ле Ренжу лицо, обнажив окровавленные, дико таращащиеся глаза, мокрую черную полость ноздрей и оскалившиеся безгубые зубы.

Он все еще кричал и хрипел, когда трое мясников оттащили собаку. Какими бы сильными они ни были, даже они не могли его удержать, и Цербер вырвался из их рук и побежал на другую сторону площадки для убийств, а лицо мистера Ле Ренжа свисало с его пасти, как скользкая латексная маска.

Я повернулся к мясникам. Они были слишком потрясены, чтобы говорить. Один из них уронил свой нож, а затем и остальные, пока они не зазвенели, как колокольчики.

* * *