Он вошел во двор сторожихи и сразу же приметил на дверях хлева большой висячий замок. Сиволоб подошел ближе, прислушался. Из хлева доносилось равномерное тяжелое дыхание Краснухи. Староста подергал замок, бросил взгляд на закрытые ставнями окна и удалился с довольным видом…

Прошло уже два дня, как Александра Ниловна ушла к больной сестре. Все это время Сиволоб вертелся вокруг ее дома. И наконец решил: дальше тянуть нечего. Надо идти к Марченко. Вдвоем они с этим делом справятся.

Но идти ему не пришлось. Лесник навестил старосту сам.

— Вот спасибо! Не забыл, значит, меня! — засуетился Сиволоб. — Садись, дорогой гость! Уж так я тебе рад, что и сказать не могу! Помощь мне твоя нужна. Для общего дела…

— Для общего дела я готов. Говори, Кузьма Семеныч. Какая тебе помощь нужна?

— Сейчас все обсудим. — Сиволоб вытащил из буфета четвертную бутыль самогона.

— Хороша посудина! — одобрил лесник. — С такой не соскучишься.

— Тут дело политическое, — начал староста, ставя на стол чугунок с холодным картофелем, миску квашеной капусты и тарелку, на которой лежал толстый кусок сала. — Тут у нас с тобой большие могут быть неприятности от немцев через одну старушку. — Он наполнил самогоном две большие кружки и перекрестился. — Господи благослови, поехали!

Тимофей Петрович придвинул к себе кружку, но пить не торопился.

— Что ты, Кузьма Семеныч? Какие нам от немцев неприятности? Сам знаешь, от кого нам беды ждать… Вот если, не дай бог… красные вернутся…

— Про то и думать не моги! — отмахнулся староста. — Ну давай, за успех будущего дела!

Они чокнулись. Сиволоб запрокинул голову и выпил все до дна.

— Какое же дело у тебя? — спросил Тимофей Петрович.

— Полякову старуху не забыл?

— Злющая баба!

— Истинно! Так вот, она прячет у себя мальчишку. Какого, спрашивается? Понимаешь, чем пахнет?!

Тимофей Петрович недоверчиво покачал головой.

— Неужели прячет?! Не ошибаешься? — Он взял бутыль и наполнил кружки самогоном. — Не пойму я, откуда же этот мальчишка появился?.. Твое здоровье!

Сиволоб выпил, закусил салом и вытер ладонью рот.

— В том и есть политический вопрос. Откуда? Это не нам с тобой выяснять. Того мальчишку мы изловим и доставим вместе со старухой в гестапу. Понял? А уж в гестапе завсегда правду дознают: кто, зачем и откуда. И будет нам с тобой от немцев полная благодарность…

— Может, ты путаешь, Семеныч? — все еще сомневался Тимофей Петрович. — Может, тебе почудилось? Ведь если мы никого у старухи не найдем, над нами вся деревня потешаться будет.

— Точно говорю тебе — прячет! Своими ушами слышал! — староста стукнул кулаком по столу. Хмель исподволь начал подбираться к нему. — Давно подозрение имею, а нынче получил полное подтверждение.

— Рассказывай, рассказывай…

— Я, брат, старуху вокруг пальца обвел! Сейчас все расскажу. Да ты чего не пьешь, не закусываешь? — Он потянулся к бутыли, но Тимофей Петрович сам быстро налил ему полную кружку. В свою плеснул на донышко.

— Теперь, значит, выпьем за твое здоровье! — Сиволоб чокнулся с гостем, лицо его начало багроветь, глаза помутнели.

— Как же ты одурачил старуху? — спросил с интересом Тимофей Петрович.

— Запросто! — захихикал Сиволоб. — Промашку дала, ведьма! Категорично! — Староста икнул. — Пришла ко мне проситься к сестре. Сестру, вишь, больную навестить задумала. Ладно, говорю, поезжай, старая, пешим ходом. Не соскучусь! Выправил ей бумагу, она, дура, и потопала. Третий день уже шляется! А я тут и выяснил. Наблюдение вел… — Сиволоб с трудом ворочал языком. — Да… наблюдение, значит, вел… За коровой…

— За кем? — Тимофей Петрович подумал, что ослышался.

— За коровой…

— При чем тут корова? Мы же про старуху… Лишку хватил, Кузьма Семеныч…

— Э, нет… — помахал пальцем Сиволоб. — Я, брат, не сбился. Меня на свинье не объедешь… Да… Ты слушай!

— Слушаю, слушаю, Кузьма Семеныч…

— Ну вот, значит… Ушла старуха к сестре, я к ней во двор! В хлеву корова на замок заперта. Прислушиваюсь — не мычит. Ладно… Вечером опять к хлеву. Опять никакого мыка. Молчит корова. Дышать — дышит, а не мычит. А? Что скажешь? Да ты пей! Закусывай!.. Да… На другой день под вечер, обратно топаю к хлеву — не мычит корова! Смекаешь, в чем дело?

— Плохо голова варит, — признался Тимофей Петрович. — Силен твой первач. Не пойму я про корову…

— Э-э-э! — протянул укоризненно Сиволоб. — Мало в тебе стойкости, слабоват… Ну, как говорится, клин клином выбивают! Чем ушибся, тем и лечись! Налей еще по одной, у меня чего-то руки дрожат…

Тимофей Петрович наполнил кружку старосты, забыв налить себе. Сиволоб выпил, понюхал корку хлеба и свесил голову на грудь.

— Дальше-то что, насчет коровы? — громко спросил Тимофей Петрович.