— Ежевичка, молю тебя. Скажи, что это неправда?

Смотрю на его губы. Такие красивые губы, которые еще вчера шептали мне «люблю» и «доверься» а сегодня вместо этого летят слова обвинения и тихий, но такой точный удар кинжала прямо в сердце.

— Проваливай…

Вдыхаю в последний раз аромат его одеколона, кожи и его всего. Прикладываю над собой титанические усилия, чтобы не разрыдаться прямо на его глазах.

Больше отталкивать парня не приходиться. Бросив мимолетный взгляд, он реактивно исчезает из этого кабинета и моей жизни. Раз и навсегда. Словно его никогда и не было.

Ураган, что быстро ворвался в мою жизнь, перевернул все вверх тормашками и также быстро испарился из нее.

17. Конец начала или начало конца?

Демьян

Боль, пульсирующая в висках, не дает связно мыслить. Я собирался вернуться домой завтра вечером, но планы резко поменялись. Пакую чемоданы и выезжаю прямо сейчас. Дальше задерживаться не имеет смысла. Все теперь не имеет смысла…

Когда я увидел ту статью в интернете, то просто не мог поверить своим глазам. Думал, что это все проделки гнусных журналюг. Проныры всюду суют свой нос, лишь искупать тебя в дерьме.

Терехов забрался высоко еще до моего рождения. Его фамилия часто мелькает в разных новостных сводках. Этот человек занимается не только гостиничным бизнесом. Он, как и мой отец, также имеет власть в политической сфере деятельности. Именно поэтому он очень влиятельный человек. И именно поэтому его персона всегда в центре внимания в среде средств массовой информации. Я всегда знал, что он грязно ведет дела. У меня не было и нет к нему каких-то предвзятостей, но даже чисто один его вид, взгляд говорит о том, что этот человек не только свое возьмет, еще он в легкую отберет чужое.

Теперь я вспоминаю те моменты, когда Женя делилась своими откровениями об отце со мной, то сопоставляю их с этим человеком. И они гармонично вписываются в его образ. Борис Терехов — известный политик, бизнесмен и примерный семьянин. На самом ли деле это так, как представляют нам телеэкраны, журналы и газеты? Каким бывает человек вне камер. По словам Ежевички, дома, этот любящий отец — настоящий деспот и тиран. Далеко ли это так? Или Женя все это время просто вела свою игру.

Я чувствую, что что-то здесь не так, но не могу поверить. Хочу, но не могу.

Сложно. Как все сложно…

Полуторачасовая поездка не спасает от головной боли. Как только я захожу в квартиру, то первым делом направляюсь к барной стойке. Словно под гипнозом, достаю из шкафчика бутылку и быстрым движением откручиваю крышку. Бамс! Бамс! Катится звонко по кафелю, скрываясь под столом. Я делаю первый глоток, и крепкая жидкость с многовековой историей обжигает язык, горло и режет пламенем изнутри. Наконец-то чудодейственное лекарство десятилетней выдержки притупляет пульсацию в черепной коробке. Хороший бренди. Не зря я за него отвалил такие деньги.

Под действием алкоголя память становится уязвима. Я вспоминаю ночь, набережную и широкую искреннюю Женину улыбку. Блеск глаз в свете уличных огней. Сердце отравляет горечь таких воспоминаний. Ежевичка, я же думал, что любить — это не про меня. Тогда почему сейчас так больно?

Делаю новый глоток. Бренди для меня сейчас сродни кислороду.

Чернявая статуэтка, смогу ли я тебя забыть? Вряд ли… Новое воспоминание режет больнее предыдущего. Женя ест сочный сэндвич и нечаянно пачкает соусом губы. Издаю мучительных вздох и стучусь головой в глухую стену. После делаю еще несколько глотков и даже на долю секунду чувствую себя бодро. Далее я сам не замечаю, как их становится все больше, а алкоголя в стекле все меньше. Крепкая жидкость притупляет сознание, и я перестаю, что-либо чувствовать. Затем пустота, вертолетики, а за всем этим я проваливаюсь в сон или быть может в кому.

Размыкаю веки от ужасного шума. Не могу понять, где я и что это так громко гудит. А когда картина перед глазами наконец-то проясняется, то я и вовсе немею от увиденного. Надо мной нависает с тазиком в руках непроницаемое и безэмоциональное лицо дяди Алекса.

— Нет! — удивительно. В отличие от прошлого раза, голос сейчас не подводит. Только меня это мало спасает. Ледяной водопад быстрым потоком заливает мое лицо и проникает под одежду.

Какое-то время я не осмеливаюсь дышать.

— Доброе утро, засранец! — с грустью в голосе произносит Ал.

— Доб-б-рое. З-за-чем ты приехал?

— Зачем? — дядя подходит и за ухо оттягивает меня.

— Ай, больно!

— Демьян, ты спрашиваешь, зачем? Больно тебе? Зарылся на целую неделю в своей берлоге, бухает как ни в чем не бывало, на звонки не отвечает и спрашивает еще: Зачем? — на одном дыхании произносит Ал, затем разворачивается и начинает мерить широкими шагами комнату. — Демьян, ты слишком жесток по отношению ко мне. Я понимаю, что ты зол на своих родителей, но зачем ты так со мной? Я же уже все морги обзвонил!