Наскоро перекусив и вдоволь напившись из ручья, мы двинулись дальше. Остаток пути до прохода между двумя огромными горами, стоявшими почти вплотную друг к другу, прошёл без особых происшествий. К вечеру мы достигли тёмного и узкого ущелья, ведущего из долины во внешний, пока ещё не изведанный нами мир.

***

– Неохота идти туда на ночь глядя, – нервно произнёс Семён и показал рукой на тёмный проход между горами.

Мы стояли посреди неширокой расселины, а над нами смыкались горы, не пропуская внутрь солнечный свет, отчего ущелье выглядело крайне зловеще. Наталья согласилась с братом:

– Не хватало ещё блуждать во мраке по незнакомой местности. Вдруг кто поранит ногу или, того хуже, попадёт под обвал?

– Расположимся на ночлег неподалёку, а завтра продолжим путь, – предложил я.

Спутники облегчённо вздохнули и вышли наружу, к кромке леса, отступающей перед неприступными скалами. Из-за длительного похода у всех устало гудели ноги, но мы понимали, что пора привыкнуть к нагрузкам. Кто знает, сколько ещё лиг придётся пройти, чтобы вернуться домой? Да и вообще – не застряли ли мы здесь навечно?

Отгоняя мрачные мысли прочь, я отправился за хворостом, а Семёну и Наталье дал задание нарвать травы и соорудить лежаки. Каждую минуту перекрикиваясь с товарищами по отряду, чтобы не потеряться, я углубился в чащу и вскоре обнаружил странные заросли сухих кустов. Они хорошо подходили в качестве хвороста, но по их виду я понял, что не обошлось без магии.

Я, конечно, не следопыт и не опытный охотник, но по обугленным отметинам и тому, что кусты иссохли у корней, а верхушки их по-прежнему зеленели, предположил, что колдовство пустили в ход недавно, максимум два месяца назад. Но на земле не осталось ни единой отметины, словно тот, кто применил магию, имел крылья. Похоже, кто-то не скрывал своего колдовства. Интересно, кто и зачем пускал в ход волшебные силы?

Пожав плечами, я вырвал из земли пару кустов. К моему удивлению, они легко поддались, словно больше не цеплялись за жизнь после того, как их корни и основания иссушили. Возможно, это сделал Погубитель, но зачем?

Я вернулся обратно и увидел, что спутники нарвали травы, они накидали её на землю. Некстати подумалось, что любой сильный порыв помешает нашему ночлегу.

Положив вырванные кустарники подальше от места будущих лежаков, я вкратце поведал друзьям о своих подозрениях и показал на иссушенные и обожжённые места. Наталья предположила, что Погубитель применил магию, чтобы вырваться из долины, но это ему не удалось.

Мы с Семёном взяли ножи, чтобы обстругать кустарники. Наталья возилась с сорванной травой, чтобы создать грубое подобие лежака.

За работой незаметно прошёл вечер. Солнце устроило незабываемое представление, мало-помалу скрываясь за снежными шапками западных гор. Огненные краски залили собой полнеба; у нас на Земле я ещё ни разу не видел подобной красоты, поскольку клеймо цивилизации ущемляло её, загораживало унылыми видами многоэтажек.

Прощальный луч солнца разрезал горы и небо пополам, а затем вкрадчиво-мягко наступила ночь. К тому времени мы развели костёр, а Наталья соорудила подобие лежаков, хотя травяной слой получился тонким. Мы не стали менять очередность дозоров и оставили Наталью на страже. Новый, яркий и ясный, сон мигом пришёл ко мне.

***

Лес горел, подожжённый не простым пламенем, а магическим. Я интуитивно чувствовал: огонь убили, но кто и как это сделал – неизвестно.

Я нёсся что есть силы, до боли и рези в боку, в отчаянной попытке вырваться из огненного плена.

Деревья страдали, обугливались; они, неслышимые никому другому, кричали о помощи, но я не знал, как справиться с пожаром. Я остался один против жестокой злой магии. Неистовое пламя перекидывалось с осины на берёзу, с берёзы на ель – росшие в естественном беспорядке деревья подверглись суровому и жестокому испытанию.

Я бежал, почти не разбирая, куда ступаю. Если моя нога натыкалась на острые шипы, хвоинки, камни и другое, что всегда встречается в таёжном лесу, я не чувствовал боли.

Деревья, страдая, звали помочь, я всем сердцем жаждал отозваться им. Едва заметная тропинка вывела меня к в небольшую укромную низину, где лесное озеро сливалось с небом синевой вод. Я поспешно спустился к нему и протянул руку с раскрытой ладонью, мысленно моля о помощи. Вода откликнулась; на ближайшем берегу образовался бурун. Вода перетекла в ладонь и не расплескалась. Я подставил вторую, и через минуту увидел, что миниатюрная копия озера застыла меж рук. Затем я медленно, с внутренней уверенностью развернулся к подступавшему пожару. Вода откликнулась на моё желание загасить неживой огонь и образовала сверкающе-голубую завесу.

Я двинулся вперёд, без страха приблизился к бушующему огню; когда водяная завеса соприкоснулась с пламенем, он с шипением погас. Я с лёгкостью удерживал стихию и потому пошёл навстречу пожару.

Завеса гасила огонь, но не исчезала и не растворялась: она висела, даже когда я ушёл на почтительное расстояние от озера. Огонь, вместо того, чтобы продолжить неистовое буйство, усмирял свой нрав и утихал, обращался в шипящие угли, а они затухали, не причиняя вреда.

Конец ознакомительного фрагмента.