— Почему? — ключи всё ещё были в протянутой им руке. Я живо вспомнила Анькин «Лексус» и то, как он ей достался.

— Это уже слишком! Я не могу её принять!

Я была оскорблена и зла на Ворона, развернувшись, я не прощаясь, зашагала в сторону ворот. Парень не дал мне уйти, схватив меня за руку.

— Ты что, обиделась? Тебе машина не понравилась? — искренне недоумевал он.

— Да нет, — зло ответила я. — Тачка огонь! Только вот с чего вдруг такие подарки?

— Да просто, — усмехнулся Лёха. — Почему нет-то?

— Так! Короче! — я вырвала свою руку из его руки. — Прыгай в тачку и уёбывай нахуй! Мне пора.

Я снова попыталась уйти. Теперь Ворон схватил меня за плечи и развернул к себе лицом.

— Да что с тобой! — он меня легонько встряхнул. — Ты чего так завелась? — Я молчала, злобно испепеляя его взглядом. — Я не хотел тебя обидеть. Это же от чистого сердца.

— Ты забыл, где я работаю? Я знаю, что она стоит шесть миллионов! Шесть долбанных миллионов! И мне она не нужна.

— Шесть семьсот, — поправил меня Лёха. — Ну, хочешь, я куплю другую? — расстроенно произнёс парень. Похоже, он искренне не понимал, на что я обиделась.

— Да не в этом дело. Чё тебе надо от меня?

— Да ничО! — Теперь разозлился Лёха. — Ты подумала, что я тебя купить хочу?

— А что мне остается думать? Что добрый Лёша просто так мне крутую тачку подогнал?

— Вот именно! Я думал, что мы друзья. И что мы успели хорошо узнать друг друга. Я бы никогда так не поступил.

— Мог бы просто поздравить меня по телефону, ну или вонючку в машину подарить. К чему этот пафос?

— Ты знаешь, сколько я зарабатываю? — рассмеялся Лёха. Я отрицательно покачала головой. — Я могу позволить себе дарить тачки налево и направо. Так почему бы мне не сделать приятное близкому человеку?

Меня тронуло, что Лёха назвал меня близким человеком. Я начинала верить в благие намерения этого парня.

— Я всё равно не могу её принять, — отнекивалась я до последнего. — Что я отцу скажу? Он в эту историю с благотворительностью точно не поверит.

— Давай я сам ему всё объясню, — предложил Ворон.

Я хотела сказать, что нихрена у него не получится, поскольку отец мой был человеком старой закалки, но я снова взглянула на «Мерседес» через плечо Лёхи, и поняла, что искушение сидеть за рулем этого роскошного куска метала, сильнее меня. Я согласилась и предложила Лёхе зайти к нам в дом, чтобы вместе дождаться отца, который уже вот-вот должен был вернуться со службы.

— Осторожно, ступенька! — едва успела я предупредить Лёху, поднимающегося на крыльцо. Когда уже отец её починит, в конце концов? Наверное, когда кто-нибудь свернёт себе шею.

Парень похвалил наш дом, назвав его уютным. Бабушка налила нам чай, и к нашему общему с Лёхой удивлению, сообщила, что она преданная его поклонница. Для убедительности она даже напела одну из его песен. Мы переглянулись с парнем и заржали, как кони, из уст бабушки, жёсткий репачок, вперемешку с матами, звучал презабавнейше.

Вскоре приехал отец. Он был рад, что я привела в дом парня, и имя его было не Макс. Он пригласил нас в библиотеку и предложил выпить. Ворон самонадеянно сообщил, что он не за рулем, а, я к отцовской радости, отказалась. Отцу Лёхина персона тоже оказалась знакома. Перекинувшись парой светских фраз, Лёха перешел к делу. Он зашел издалека, рассказав о том, что я участвую в совместных с ним музыкальных проектах, которые принесли ему очень большие гонорары, а поскольку я хорошо воспитана, то я отказалась брать у него деньги. И вот к случаю, он просит у моего отца разрешения в благодарность за мой вклад, подарить мне машину. Отец, захмелевший от коньяка и довольный комплиментами в мой адрес, по поводу хорошего воспитания, растаял. Потом он спросил, какую именно машину Лёха собрался мне подарить, и когда узнал, что этим автомобилем был «Джи Эль», перегородивший ему дорогу во двор, отец охуел не меньше моего. Я уже не слышала никого, мысленно представляя себя за рулем этой машины. Я уже красила губы, откинув козырёк, и мурашки бежали по моим рукам от бархатистости кожаных сидений, представляя, как приеду завтра в универ, а потом и на работу на этой прелести.

— Так и сколько же зарабатывают нынче музыканты? — задал, на еврейский манер, вопрос отец, прихлебывая коньяк. Ворон, глазом не моргнув, назвал сумму, от которой отец поперхнулся своей выпивкой. Поскольку стоимость моего подарка выглядела ничтожной крошкой в этом море бабла, отец не колебался больше не секунды. Он позволил мне оставить машину, и я радостно расцеловала его за это.

Мой родитель ещё долго болтал с Вороном. Он устроил ему настоящий допрос, расспрашивая парня о его семье, образовании и отношению к наркотикам, из чего я сделала вывод, что отец прикидывает на него роль моего будущего мужа. Я встряла в разговор, сказав, что уже поздно, а Лёхе пора домой. Тот посмотрел на меня грустными глазами. Вот так благодарность: я откровенно пыталась выставить его за порог.

— Алексей! Можешь остаться у нас на ночь, — внезапно предложил отец. — Разумеется, в отдельной комнате, — уточнил он, отчего я покраснела, как рак. — Дом у нас, как ты заметил, большой. Утром Ольга тебя отвезёт.

Я с надеждой посмотрела на Лёху, хотя бы из вежливости, он должен был отказаться. Но он, проигнорировав мой взгляд, с улыбкой согласился. Отец велел мне накрыть на стол, и я поплелась в кухню, оставив Лёху с отцом наедине. После ужина, за которым мужчины добили бутылку с коньяком, отец распорядился заселить Лёху на втором этаже, видимо, подальше от меня. Я показала ему его комнату.