Шрифт:
Хронометр над посадочной трубой показывал, что до старта осталось меньше часа. Несколько младших пассажиров-кадетов стояли у входного люка. Они явно нервничали, и поэтому то и дело громко смеялись. Спенс несколько секунд постоял, а потом увязался за грузовым роботом, тащившим большую кипу обезвоженных пайков. Войдя в стыковочный переход, он ощутил себя безбилетником, которого сейчас грозно окликнут: «Стой! Кто идет?» Но никому не было до него дела. Никто ни о чем не спросил, и это даже немножко разочаровало Спенса.
Он добрался до конца ярко освещенной переходной трубы и оказался в трюме, где десятки людей трудились над размещением и креплением грузовых контейнеров. Пробравшись через эту суматоху, он направился в сторону пассажирских кают.
На пути ему попались несколько ремонтников в желтых костюмах, тянувших за собой черно-зеленые полосатые шланги и тележки со странными ящиками. На ящиках весело перемигивались разноцветные огоньки, и время от времени раздавалось птичье чириканье. Спенс увидел нескольких членов экипажа в красивой форме. Они стояли на своих постах и тихо переговаривались друг с другом, наблюдая за ремонтниками, суетившимися рядом.
На открытой галерее он поудивлялся на ряды сидений со свободно накинутыми на подголовники сетками безопасности, как будто ночью здесь поработали гигантские пауки. Спенс пересек кают-компанию и остановился перед иллюминатором, чтобы посмотреть на космическую станцию со стороны, когда корабль будет отчаливать. Активность в шлюзе усилилась. В иллюминатор он мог видеть шлюз и толпу из примерно тридцати кадетов, ожидавших посадки. Было много провожающих и еще больше обслуживающего персонала в желтых костюмах.
— Итак, идете с нами к Марсу?
Он повернулся, чтобы поприветствовать капитана корабля Сальникова. Дородный великан в два шага пересек кают-компанию и протянул Спенсу здоровенную лапу, в которой рука Спенса утонула без следа. Сальников напоминал классического русского тяжелоатлета — широкие плечи над спиной с буграми мускулов, толстые руки и огромные кулаки, которыми, наверное, можно было дробить камни. Голос капитана доносился как будто из бочкообразной груди.
— Да, — почему-то принялся оправдываться Спенс, — я просто…
Капитан не дослушал и ощутимо по-дружески приложил Спенса по спине.
— Ха! Я тоже был таким в первый раз! Восхитительное чувство! Наслаждайтесь!
— Спасибо, — пролепетал Спенс, стараясь не показать, что удар потряс его. Капитан, разом утратив к нему интерес, повернулся и косолапо заспешил прочь. Спенс еще некоторые время слышал его рык, раздающий команды экипажу. Потом вдруг прозвучал обрывок песни:
Бог-творец звезд и галактик,
Смилуйся над нами.
Повелитель звездных ратей,
Помоги в пути.
Помоги не заблудиться
И удачно сесть...
Спенс не мог не улыбнуться. Он чувствовал, как нарастает энергетическая мощь в сетях корабля, и действительно волновался, как любой зеленый кадет. Впервые за много дней он почувствовал себя по-настоящему живым.
Голос Сальникова эхом разносился по кораблю.
— Добро пожаловать на борт, друзья мои! Уверяю, вам понравится наше путешествие! Вперед, за мной!
На мгновение перед мысленным взором Спенса мелькнул абсурдный образ Бога, Творца Вселенной, воплотившегося в этого большого русского, призывающего кадетов вдаль, на поиски фантастических открытий.
— Хорошо, — пробормотал Спенс себе под нос. «Смилуйся над нами». Я готов, веди…
Глава 20
— Что ты несешь!? — визжал Хокинг.
— Мы… то есть он… он так и не появился, — бормотал Тиклер. — Куда он делся? Он обычно не выходит из лаборатории. Он и сам говорил… Миллен все время следил за ним, как вы распорядились.
— Нет, не все время, — медленно сказал Курт, прекрасно сознавая опасность такого заявления. — Он зашел в магазин на несколько минут.
— И что? Я же сказал, чтобы вы не выпускали его из вида!
— Ну, так получилось…
— Что? Что получилось? —Хокинг никак не мог успокоиться. На всегда бледных щеках даже проступил румянец. В бледном свете каюты он казался ярче, чем был на самом деле. На лбу выступили вены. Казалось, он вот-вот взорвется от ярости.
— Я видел, как он встал в очередь и отошел. Нельзя же было дать ему меня заметить. Верно?
— Орту будет решать! Я не собираюсь на этот раз расхлебывать за вас! Сами с ним будете объясняться. Если только… — Хокинг замолчал.