– И я не думаю, что он ждет от супружества того же, что большинство других людей.

– Чего, например?

– Любви. Акмед знает, что у меня нет сердца, и ему все равно. Вероятно, он будет удовлетворен тем, что я могу дать. Конечно, эти рассуждения носят сугубо теоретический характер. Как я уже сказала, мы никогда не обсуждали данную тему.

– Мне кажется, Рапсодия, что ты напрасно заранее отказываешься от любви, тем более что ты сама так высоко ценишь это чувство.

Рапсодия вновь рассердилась.

– Какая разница! И почему тебя так тревожит проблема моего супружества?

Эши отвернулся. Теперь, когда его лицо больше не скрывал капюшон, ему стало гораздо труднее разговаривать с Рапсодией.

– Меня оно не тревожит.

– А мне кажется странным, что тебя огорчает возможность моего брака без любви.

Он повернулся и посмотрел ей в глаза.

– А меня удивляет, как ты можешь говорить об этом так спокойно. Ты же сама утверждала, что очень серьезно относишься к семье.

Рапсодия обдумала его слова.

– Ты прав. Однако мои рассуждения касаются только тех людей, которые способны любить.

– А ты к ним не относишься.

– Совершенно верно.

– Но почему?

Она вздохнула и посмотрела на огонь, который тут же начал разгораться.

– Я отреклась от любви, мне она запрещена.

Эши присел на кровать напротив Рапсодии.

– Почему? Ты вступила в религиозный орден и дала обет безбрачия?

Рапсодия фыркнула:

– Едва ли.

– Тогда почему?

Рапсодия опустила глаза.

– Еще в старом мире я обменяла способность любить на то, что хотела сохранить.

– Что именно?

– Ребенка, - ответила Рапсодия.

Она подняла взгляд и вдруг поняла, что с легкостью отвечает на его вопросы, - за прошедшие годы Рапсодия никогда ни с кем об этом не говорила.

Теперь пришел черед Эши опустить глаза.

– У тебя был ребенок?

– Нет, это был не мой ребенок. Но я хотела ее защитить.
– Эши кивнул. Рапсодии показалось, что он вздохнул с облегчением, но промолчал.
– Так или иначе, но я дала клятву, что больше никогда никого не буду любить, и сдержала свое слово.

– Никого, кроме детей?

– Нет, я плохо объяснила. Я дала слово мужчине, что не полюблю другого до самого конца мира.

– А кем был человек, которого ты любила? Что с ним произошло?

На лице Рапсодии появилась гримаса отвращения.

– Я не говорила, что любила его. Он был грязной свиньей.

– Я перестаю тебя понимать. Почему ты дала клятву любить свинью?

– Ладно, начнем сначала, - вздохнула Рапсодия, - раз для тебя это так важно. Он был самым отвратительным, злым и жестоким ублюдком из всех, кого я знала. Мерзавец похитил невинную девочку, и, если бы я не вмешалась, он бы изнасиловал, а потом убил ее. Я дала клятву в обмен на ее свободу никогда не любить никого другого и выполнила ее. Я не утверждала, что любила ублюдка.

– До конца мира, верно?

– Да - Не слишком ли сильная клятва для такого негодяя?

– Ну, тут все зависит от того, рассчитывала ли я вообще найти любовь.

– А ты думала, что этого не случится?

– Да. Так что моя жертва была не такой большой.

На лице Эши появилась обаятельная улыбка, он встал с постели, подошел к Рапсодии и опустился перед ней на колени.

– У меня есть для тебя замечательная новость.

– И в чем она заключается?

– Если ты решишь, что можешь кого-то полюбить, то можешь это сделать, не нарушая клятвы.

– С чего ты взял?

– Ты ведь поклялась никого больше не любить до конца мира?

– Да.

– А ты разве не заметила, Рапсодия? Тот мир погиб, его нет более тысячи лет. Ты свободна от него и от своих клятв.

Глаза Рапсодии наполнились слезами - и на то имелось множество причин. Эши взял ее за руки, полагая, что сейчас она расплачется. Однако Рапсодия сумела справиться с нахлынувшими чувствами. Эши смотрел на ее исказившееся лицо, а потом не выдержал и протянул руку, что бы вытереть слезы, но Рапсодия оттолкнула его ладонь.

– Не нужно, - прошептала она и отвернулась.
– Сейчас я успокоюсь.

– Не нужно сдерживать слезы, Рапсодия. Здесь ты в безопасности и можешь спокойно поплакать. Мне кажется, тебе это просто необходимо.

– Я не могу, - тихо ответила она.
– Мне запрещено.

– И кто тебе запретил плакать?

– Акмед.

Смех Эши получился злым.

– Ты шутишь.
– Она покачала головой.
– Неужели ты говоришь серьезно? Какой он чудесный человек! Послушай, Рапсодия, плач не есть признак слабости.