— Как я могу расслабиться, если всё, о чем я могу думать, это о том, что попало в черный список?

— Если Вы его прочтёте, разве Вы не будете думать о том, какие сексуальные действия были запрещены?

Лицо Лили мрачнеет.

— Наверное.

— Предлагаю Вам, попробовать не читать его некоторое время, — говорит Эллисон. Она смотрит на свои часы. — Последнее, что я хочу обсудить, это страхи. Эти отношения новые для вас обоих, и я думаю, будет полезно, если вы расскажете друг другу о своих страхах.

Губы Лили смыкаются, и я пользуюсь возможностью начать первым. Для неё.

— Ну... — говорю я и быстро понимаю, что не продумал всё до конца. Мои страхи? У меня их много. Лили изменяет. Я пью. Мы оба трахаемся до потери сознания. — Я боюсь, что...

Лили поворачивается ко мне лицом, и я на минуту теряюсь в её глазах. Вдруг я понимаю, что боюсь всего. Потерять единственную девушку, которую я когда-либо любил. Что ее секрет узнает на весь мир и мне придётся наблюдать, как она распадается от последствий. Она и так такая маленькая и хрупкая, что-то подобное убьет её.

Но мы с Лили приняли решение не рассказывать Эллисон о сообщениях с угрозами. Это слишком опасно, когда мы не знаем, кто их посылает. И отчасти ситуация кажется новой и сырой, и говорить о ней — все равно что давить на инфицированную рану.

— Ло, — настаивает Эллисон на моем молчании.

— Я боюсь, — снова начинаю я, — что наступит момент, когда ты будешь злиться, испытывать горечь и обиду каждый раз, когда я говорю тебе остановиться, что ты поймешь, что кто-то другой может дать тебе то, что ты хочешь.

Лили мотает головой из стороны в сторону, как будто я сильно ошибаюсь. Такая реакция приятна.

— Никто другой никогда не сможет дать мне то, чего я хочу, — вздыхает она. — Я хочу только тебя.

Я держусь за эти слова, даже если мы оба знаем, что они не совсем правдивы. Она хочет трахаться. Ей нужен кайф от оргазма так же, как мне хочется утонуть в бутылке бурбона. Мне нужен прилив сил и поездка в чистилище и обратно. Мы не являемся первыми желаниями и потребностями друг друга. Я для нее на втором месте. И она для меня также.

Я хочу, чтобы это изменилось.

Я беру её руку и целую костяшки пальцев, но она не улыбается, потому что знает, что сейчас её очередь.

— Лили? — спрашивает Эллисон.

Лил не сводит с меня глаз, и я ободряюще улыбаюсь ей.

— Я боюсь, — говорит она, — что ты будешь ненавидеть то, что у тебя есть какой-то график секса, и ненавидеть, что тебе запрещают получать удовольствие. Это несправедливо по отношению к тебе, и ты найдешь кого-то, кто заставит тебя чувствовать себя лучше, чем я.

Мой рот открывается от удивления. Я никогда не думал, что она беспокоится об этом. Я даже не верил, что это может быть вариантом. Я люблю её не только за отличный секс.

— Лил...

Она быстро вмешивается, вскидывая руки.

— Что, если я никогда не смогу сделать тебе минет? — спрашивает она, уже немного истерично. — Я имею в виду, что если это в черном списке? Это неправильно, Ло! У тебя тоже есть потребности!

Я ухмыляюсь и изо всех сил стараюсь не рассмеяться. Наверное, это дерьмово, что моя улыбка приобретает новые масштабы, но я ничего не могу с собой поделать. Не тогда, когда она сходит с ума из-за этого.

— Это не смешно! — кричит она, но её губы начинают подниматься, подражая моим. — Прекрати. Я говорю серьезно.

— Прости, — я даже не могу притворяться, что мне жаль, и не могу перестать улыбаться. — Это просто мило.

Она краснеет, и от этого мне хочется взять её на руки и прижать к дивану. Взять ее прямо там. Ей бы понравилось.

— Хорошо, тогда... я сделаю тебе минет после этого, — требует она.

Это почти заставляет меня твердеть. Я должен думать о чем-то другом. Например, о том, что Эллисон сидит прямо здесь.

— Как насчет того, что я дам тебе знать, когда захочу, — перефразирую я.

Я читал черный список, и хотя он не исключает минет, в нем есть определенные условия. На самом деле, я думаю, Лили будет искренне удивлена тому, что там написано.

Лил сужает глаза.

— Ты просто собираешься продолжать говорить мне позже до тех пор, пока «позже» не превратится в год.

— В течение недели, — говорю я, мои глаза загораются.

Только с моей девушкой мне приходится практически уговаривать ее не делать мне минет.