Его ухмылка озаряет всё его лицо.

— Нет, любовь моя.

И тогда он поднимает меня за талию и усаживает ближе к нашим подушкам. Он застегивает один наручник на моем запястье, а другой — на перекладине изголовья кровати.

Ооо... мой...

— Не двигайся, — приказывает он, стаскивая с себя трусы.

Когда он опускает свое тело к моему, я инстинктивно провожу свободной рукой по его плечу, бицепсу, скольжу пальцами по его прессу к члену.

Он хватает мою руку прежде, чем я успеваю достичь лучшего места. Качает головой в знак неодобрения, но его губы предательски приподнимаются, когда он впивается в меня жаждущим взглядом.

— Никаких прикосновений, — говорит он, его голос звучит решительно.

Он слезает с кровати, оставляя меня в одиночестве и холоде на матрасе.

— Подожди, я больше так не буду, обещаю.

Вернись.

Он исчезает в гардеробной, и я думаю, не тест ли это, придуманный моим психотерапевтом. Он должен оставить меня в желании и жажде? Должна ли я одолеть этого навязчивого демона, пока я в нём отчаянно нуждаюсь?

Я провалю этот тест.

Я уже знаю это.

Я прикусываю губу, тяжесть обрушивается на меня. Я остаюсь совершенно неподвижной, ожидая, что Ло выйдет полностью одетый, помашет на прощание и пойдет куда-нибудь с Райком. Все это было игрой, чтобы довести меня до этого момента, приковать к моей кровати с единственной рукой, которую можно использовать.

И тут он выходит.

Но он голый, как и раньше.

В руках у него шарф, и я едва могу понять, что это значит. Моя голова уплывает в сторону, кровать дёргается, когда он подходит ко мне, поднимает мою вторую руку и привязывает мое свободное запястье к изголовью.

Я уже не так взволнована, как раньше, в основном потому, что я уже напугана.

Когда Ло снова смотрит на меня, его улыбка исчезает, превращаясь в мрачное беспокойство.

— Эй, Лил... — его большой палец проводит по моей щеке. — Все хорошо, — он должно быть понимает страх в моих глазах. — Я никогда не брошу тебя, любовь моя. Ни на одну, чертову минуту. Я буду о тебе заботиться, ты понимаешь?

Его слова мгновенно заполняют моё сердце. Я быстро киваю.

— Да.

— Я позабочусь о тебе сейчас. Я заполню тебя так глубоко, что ты захочешь прикоснуться ко мне, но не сможешь.

Да.

— Ты будешь кончать каждый раз, когда я буду проникать в тебя.

Да.

— Ты будешь просить меня остановиться, чтобы перевести дух.

Да.

— Но я не буду тебя слушать.

Пожалуйста.

Его рука опускается к месту между моих ног, влажному и готовому. Он раздвигает мои ноги коленями, и его пальцы входят внутрь меня. Я извиваюсь и выгибаюсь, пытаясь встретить его. Но он удерживает меня на матрасе; он смягчает мои неровные, нетерпеливые движения, положив руку мне на бедро.

Я пытаюсь потянуться вперед и запустить пальцы в его волосы, но шелковистый шарф останавливает меня, а жесткий наручник впивается в мое второе запястье. Он диктует положение, скорость, темп нашей любви.

Он заменяет пальцы своим длинным, толстым членом, таким большим для меня, и я вскрикиваю, дергаясь от сдерживания. Он держит мои ноги раздвинутыми и сгибает мои колени. Когда он наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня, весь его член медленно погружается в меня, не давая возможности дышать.

Я издаю дрожащий стон, который переходит в резкий и жаждущий. Его губы нависают прямо над моими, и он убирает потные волосы с моего лица.

Низким, хриплым голосом он шепчет: — Каждый сантиметр меня внутри тебя.

— Ло, — хнычу я.

Я хочу прикоснуться к нему. Я хочу обхватить его плечи руками и никогда не отпускать.

Он не выходит из меня и не раскачивается. Он остается глубоко внутри, моя потребность начинает расти. Он дышит так же тяжело, как и я, почти целует, почти смещается, но остается в этой единственной, дразнящей позе, которая заставляет мои нервы петь.

— Скажи мне первое, что приходит на ум, — говорит он.

Болезненным шепотом я говорю: — Я люблю тебя.

Его глаза смотрят на меня с явным желанием.

— Как сильно ты меня любишь?

— Очень сильно.

— Как сильно ты хочешь меня?

— Очень сильно, — говорю я с коротким вздохом. — Пожалуйста.

— Как я чувствуюсь внутри тебя?

Я с трудом произношу слова, мои пальцы на ногах начинают скрючиваться, мышцы сводит.

— Лили? — с силой произносит он.

— ...Хорошо.