Дверь открывается, а я не двигаюсь, не дышу, не говорю. Я хочу исчезнуть из этого кресла, из этой страны, с этой планеты.

Ло проходит перед моим взором к краю балкона, где я по-настоящему раздумывала над тем, чтобы проверить свою способность летать. Он без футболки, но даже изгибы его пресса не могут меня сейчас привлечь. Он остается в нескольких десятках сантиметров от меня, не сокращая расстояние, которое притягивает напряжение, как черная дыра.

Наконец я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, и мое тело немеет.

Его глаза стали стеклянными, и он хватается за перила позади себя для поддержки. В обычной ситуации, до реабилитации и выздоровления, он бы подхватил меня на руки. Я бы обхватила его ногами за талию и пожелала секса, чтобы избавить себя от унижения, напомнить себе, что я в чем-то хороша. Что я не никчемная и не одинокая. С каждым толчком, с каждой кульминацией я бы исчезала.

Но сейчас одна мысль об этом вбивает молот в моё сердце. Я с уверенностью знаю, что это неправильно. Мне интересно, не держит ли он дистанцию, боясь того пути, который я могу выбрать для нас.

Я не хочу этого.

Поэтому я говорю: — Я не хочу секса.

Слезы собираются в моих глазах.

— Я просто хочу, чтобы ты обнял меня.

Это волшебные слова.

Одним быстрым движением он оказывается передо мной, а затем я оказываюсь в его объятиях и на его коленях. Он накрывает меня своим телом, обхватывая руками мою маленькую фигуру. Я зарываюсь головой в его грудь, слезы льются ручьем, пока он гладит меня по затылку. Здесь я чувствую себя в безопасности.

Мы сидим так некоторое время, пока его сердце не успокаивается, а мое дыхание не выравнивается. То, что произошло, похоже на неудачу с моей стороны. Я облажалась и позволила своей зависимости победить.

— Мне жаль, — тихо говорю я, нарушая мирную тишину.

— Тебе не нужно извиняться передо мной, Лил.

— Я чувствую, что подвела тебя... подвела нас, — признаю я. — Мы должны были стать лучше.

— У нас будут препятствия и неудачи, — говорит он мне, — если ты столкнулась с одной из них, это не значит, что ты подвела меня. Если уж на то пошло, я горжусь тобой за то, что ты справилась с этим так.

— Потому что альтернатива — моё нападение на твоё тело.

Он улыбается.

— Что-то вроде этого, да, — он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. — Что сказал твой психотерапевт?

Коннор, должно быть, рассказал ему больше, чем я думала. Я рада. Это избавляет меня от повторения самого неловкого момента в моей жизни.

— Она сказала, что мне нужно начать придумывать способы останавливать себя от фантазий. Например, сосредотачиваться на домашней работе или американских президентах.

— В общем, то, что делает каждый подросток, чтобы избежать стояка.

Я хмурюсь. Не думала об этом в таком ключе.

— Наверное... — потом я качаю головой. — Но это звучит не так просто. Я понимаю, как остановить себя от просмотра порно и от мастурбации, но как остановить себя от мыслей. Как кто-то может контролировать это?

— Практика, — говорит Ло. — Я тоже пытаюсь. Поверь мне.

Я киваю, зная, что для него это не может быть намного легче. По крайней мере, мысли о выпивке не приводят к непроизвольному оргазму. Я краснею при воспоминании и стону, уткнувшись в свои руки.

— Может, я просто буду вспоминать выражения лиц Коннора и Роуз. Думаю, это поможет мне не фантазировать ни о чём в течение следующих двухсот лет.

Он притягивает меня ближе, успокаивающе потирая спину, а затем целует мои губы в одну быструю секунду, проверяя.

Нам хуже вместе, когда все выходит из-под контроля, и в эти моменты мы должны быть осторожны. Было бы так просто способствовать зависимостям друг друга, чтобы снова почувствовать себя лучше, но быть парой — значит быть близкими. Утешение кого-то обычно подразумевает прикосновения — объятие, поцелуй, рука на ноге — то, что выводит меня из равновесия. Мы просто должны найти баланс.

— Как это было? — спрашивает он.

Это было просто и правильно.

— Приятно.

— У меня есть вопрос, и я хочу, чтобы ты знала, что я не обижусь, если ответ будет не таким, как я хочу. Я просто... хочу знать правду.

— Хорошо.

Он делает небольшой вдох, а затем его глаза снова опускаются к моим губам. Он снова мягко целует меня, на этот раз дольше. Я не двигаюсь и не перехожу к чему-то другому. Я позволяю ему взять инициативу на себя, и я не желаю ничего большего. Того, что он дает мне, достаточно.