Он смеется над моей неудачной попыткой и с легкостью снимает рамку с полки. Я пытаюсь дотянуться до неё, но он поднимает её высоко над головой, дразня меня еще больше.

— Выбрось это, — требую я, мои руки взлетают к бедрам, просто чтобы он знал, что я говорю серьезно.

— Она сочетается с плакатами, — размышляет он, его глаза мерцают при воспоминании, заключенном в рамке.

— Ло, — хнычу я.

Он прав в том, что эта фотография сочетается с остальными. Сделанная также на Comic-Con, где мы с Ло стоим рядом с вырезанными фигурами Циклопа и Профессора X. Меня не украшает ничего, кроме пары латексных штанов, блестящий черный лифчик и длинные пластиковые лезвия, идущие из моих костяшек на руках. Я выгляжу более уверенно, чем показываю, в основном потому, что Ло умолял меня перестать прятаться за его спиной. Во-первых, это была его вина, что я была скудно одета. Он настоял, чтобы я присоединилась к нему в качестве его любимого любовного интереса из Людяй Икс. Поэтому он нарядился как Хеллион — молодой новый мутант с телекинезом — в красно-черном костюме из спандекса, и, как хороший друг, я сыграла роль X-23, женского клона Росомахи.

Я ненавижу, что фотография находится в комнате с десятками пустых воспоминаний. Через несколько кадров мы держимся за руки под Эйфелевой башней во время семейной поездки во Францию. Подделка. Другая, он целует меня в беседке. Подделка. Я сижу у него на коленях во время прогулки на лодке по Греции. Подделка. Почему мы должны очернять настоящие воспоминания о нашей дружбе, заменяя их фальшивыми воспоминаниями о наших притворных отношениях?

— Пожалуйста, — умоляю я.

— Где я ещё получу более лучшее доказательство того, что мы пара? — он протестует, медленно приближаясь ко мне, просто чтобы сделать этот момент еще более неловким. Моя спина ударяется о его стол, и я молю Бога, чтобы мы не воспроизводили сцену на кухне. Но потом я вроде как понимаю.

— Технически... — говорю я, не сводя глаз с его груди. — ...это моя комната тоже.

— Да? — он кладет фотографию обратно на полку надо мной, и прежде чем я успеваю повернуться и схватить ее, он крепко сжимает мои запястья. Он заводит мои руки за спину. О боже мой.

— Ло, — предупреждаю я.

— Если это твоя комната, тогда заставь меня поверить в это.

— Заткнись,— немедленно говорю я. Я даже не знаю почему.

— Не очень убедительно.

Он это серьезно?

— Это моя комната, — непреклонно говорю я, задаваясь вопросом, достаточно ли этого.

— Так ли это? — он подыгрывает мне, придвигаясь ближе. — Ты не кажешься такой уверенной.

Я пытаюсь высвободить руки, но его хватка усиливается, и он расширяет свою позицию, так что его ноги прижимают меня к столу. Да, это точно так же, как на кухне, только хуже (или лучше), потому что я не контролирую ситуацию без своих рук. Ни капельки.

— Отойди, — я пытаюсь звучать убедительно, но это звучит слишком хрипло и слишком желанно.

— Почему ты думаешь, что это твоя комната? — спрашивает он. — Ты здесь не спишь. Ты здесь не занимаешься сексом. Ты здесь не ешь и не пьёшь. Что делает её твоей в такой же степени, как и моей?

— Ты знаешь почему, — выдыхаю я.

Мы притворяемся, не так ли? Я в таком замешательстве. Кто он для меня прямо сейчас? Друг, парень, что-то совсем другое?

— Как только ты переступила этот порог, — говорит Ло, — ты вошла на мою территорию, — его горячее, пахнущее бурбоном дыхание касается моей шеи. — Все, что здесь есть, принадлежит мне.

У меня кружится голова. Я ненавижу то, что у меня сегодня не было секса. Я ненавижу, что мое тело хочет Лорена Хэйла. И, может быть, даже мой разум тоже.

Я пытаюсь сосредоточиться. Я должна.

— Сними эту фотографию, — снова говорю я.

— Нет, мне нравится эта фотография, и она останется там.

Почему его так волнует эта дурацкая фотография?!

Прежде чем я успеваю спросить, он разворачивает меня и прислоняет животом к своему столу, но держит мои запястья в своих руках, прижимая мои руки к спине. Я пытаюсь высвободиться из захвата, но он прижимается своим телом к моему в позе, о которой я столько раз фантазировала. Точно так же (может быть, не покорная часть), но с ним позади меня, его таз упирается в мой зад. Я разинула рот, внутренне умирая. К счастью, он не может видеть выражение моего разинутого рта.

Я делаю глубокий вдох.

— Ты ведешь себя подло, — говорю я ему.

Он знает, что у меня не было секса. Когда нам было восемнадцать, он спросил меня, каково это целый день не кончать, и я сказала ему, что такое ощущение, будто кто-то прячет мою голову в песок и так туго стягивает мои конечности, что они становятся резиновыми лентами, ожидающими, когда их разорвут и отпустят. Желание ощущается так, словно ты тонешь и в то же время горишь в огне.

Он сказал, что может понять этот парадокс.

— Я знаю, что тебе это нравится.

Да, очень даже.

— Ло, — выдыхаю я. — Если ты не собираешься заниматься со мной сексом, тебе нужно отойти. Пожалуйста.

Потому что я не думаю, что могу сказать «нет». Мое тело хочет его так сильно, что дрожит под его весом, но моя голова стала гораздо более отказоустойчивой. Он просто дразнит меня. Вот и всё. Я не хочу просыпаться со стыдом за то, что не остановилась. Я ему не нравлюсь. Он не мог хотеть кого-то вроде меня.