— Я пришел сюда, чтобы поднять настроение, а не на сеанс терапии. Так что нет, я бы, наверное, не стал. Кстати, о терапии, как прошел тот разговор с Натаниэлем Кроссом?

— Примерно так, как я и ожидал. Кросс хотел напомнить мне, что он держит всех важных издателей за яйца, и, следовательно, он держит меня за яйца.

Питер кисло рассмеялся.

— Оно того стоило?

— Что, ударить его сына по носу? Да. Это того стоило.

— Я все еще думаю, что ты упустил возможность. Та женщина, от которой ты его оттащил, выглядела так, будто она бы с радостью пошла домой с тобой вместо этого.

— Тогда мне было неинтересно, точно так же, как мне неинтересно сейчас. У меня слишком много забот, чтобы снова ввязываться в отношения. — Я постучал по панели на стене, чтобы снова включить музыку. — Кстати, ты делаешь это неправильно. Ты продолжаешь выставлять мизинец над большим пальцем, и в итоге получишь вывих плеча.

— Вот тебе, — сказал Питер, показывая мне средний палец.

Я проигнорировал его и подошел к небольшой кладовке и холодильнику, которые я установил в комнате. Лично я ненавидел здоровое питание, но понял, что мне нужно, по крайней мере, отказаться от порошкообразных добавок, если я не хочу все время чувствовать себя дерьмово. Я смешал свой коктейль с меловым вкусом и проглотил его залпом, поморщившись, когда закончил.

Что в полном изнеможении и напряжении от поднятия тяжестей всегда, казалось, проясняло мою голову. Через десять минут с меня уже капал пот. Я позволил штанге выпасть из моих рук и с грохотом упасть на пол.

Мое внимание привлекло движение у окна. Я подошел, чтобы рассмотреть поближе. Зеленый фургон «Садовый Гном» был припаркован у входа. Что бросилось мне в глаза, так это то, что в команде не были все мужчины, как обычно. Там была женщина с волосами цвета оранжевого строительного конуса. Я прищурился. Она была далеко, но мне показалось, что по тому, как странная девушка двигалась, я понял, что она привлекательна, даже с причудливыми волосами.

Я покачал головой. Обычно подъем прояснял мои мысли. С таким же успехом я мог бы сидеть на какой-нибудь безмятежной вершине горы и петь мантры.

Обычно.

По какой-то причине мои мысли были далеки от ясности. Я все время ловил себя на том, что меня тянет обратно к окну, где я наблюдал, как девушка приближается к длинному ряду живых изгородей, которые вели вниз по подъездной дорожке и к передней части дома. Она провела почти целую минуту, стоя на коленях, наклонив голову и подняв руки вверх, как будто пыталась представить себе картину, прежде чем даже взяла ножницы.

Когда она наконец начала работать, она буквально срезала по одному листу за раз. Все, что я мог делать, это стоять у окна и смотреть. Она срезала лист, отступила назад, очевидно, потратила целую минуту на размышления и визуализацию, затем срезала еще один лист. Это было все равно что наблюдать, как кто-то пытается подстричь поле для гольфа ножницами.

Примерно через пять минут я наконец оторвался от окна и вернулся к своей тренировке.

Питер наблюдал за мной понимающими глазами со скамейки, на которой он сидел, обливаясь потом.

— Наблюдаешь за птицами?

— Да. Ты же меня знаешь.

— Знаю. И зная тебя, если бы ты увидел птицу из окна, ты бы, наверное, стал искать пистолет, чтобы подстрелить ее с неба.

Я поднял палец.

— Эй. Я не хладнокровный убийца. Мне нравится охотиться, но я охочусь только на дичь, которая в сезон, и я охочусь только на то, что...

— Я знаю. Знаю. Ты охотишься только на то, что планируешь съесть и использовать. Мне просто нравится видеть, как ты бесишься.

Мне хотелось закатить глаза, но я знал, что это только добавит ему удовольствия. Вместо этого я снова взял штангу и представлял лицо Питера на земле каждый раз, когда бросал ее на маты между подходами.

Я все время ловил себя на том, что стою у окна, просто наблюдая за садовницей с огненными волосами. Она явно была не в своем уме, но это, казалось, только усиливало мой интерес. Я попытался разобраться в своих собственных мыслях и решить, почему я так внезапно почувствовал себя готовым отказаться от своего перерыва в отношениях. Череда неудачных расставаний в прошлом году привела к тому, что я на некоторое время отказался от свиданий. Я был уверен, что если бы я сейчас не был весь в поту и измучен, мне было бы не так трудно вспомнить это. Черт, я даже не мог разглядеть ее достаточно хорошо, чтобы понять, как она выглядит, так почему же она так отвлекла меня?

Потому что я был идиотом. Это казалось единственным разумным объяснением. Я снова и снова убеждался в том, что у нас с ней не сложились бы отношения. Очевидно, я был придирчивым ублюдком, и мне надоело тратить время на то, чтобы подвергать людей серии испытаний, которые, как я знал, они не могли надеяться пройти.

— Я так и думал, — сказал Питер. Он подошел ко мне у окна и проследил за моим взглядом. — Я никогда не видел такой птицы.

— Да, я тоже, — сказал я рассеянно.

Питер рассмеялся.