Победила. Все кончилось. Тот, кто на меня нападал, ушел — и я знала, что он ранен. Не слишком тяжело, но достаточно, чтобы несколько дней ничего не замышлять. Зеленая лента скользнула обратно в мои растрепанные волосы, и я услышала далекие тени голосов. Кто-то звал врача, кто-то инквизицию.

Все кончилось. Я победила.

Мир окончательно утонул в темноте со сладким пряничным запахом.

Курт

Я бежал так, как не бегал уже очень давно. В голове вдруг сделалось холодно и звонко: я с обжигающе отчетливой ясностью понял, что сейчас, в эту минуту, теряю Кайю.

Во мне кончились и мысли, и слова. Я лишь знал, что не могу допустить этой потери — потому что вместе с Кайей от меня уйдет все.

Все инквизиторы района уловили этот всплеск и расшифровали: нападение на законопослушную ведьму, применение магии в целях обороны, арест не требуется, но нужна медицинская помощь. Я был первым, кто успел — по счастью, кондитерская была почти рядом с домом.

Возле сверкающих дверей толпился народ. Я махнул своим жетоном на бегу, ворвался в кондитерскую и увидел то, что выглядело как последствия взрыва. Пряничные домики и мармеладные горы были разметаны во все стороны, перепуганные продавцы толпились за стойками, и у администратора, по счастью, хватило понимания, чтобы выставить зевак за двери.

Кайя лежала на полу без чувств. Одна из продавщиц сидела рядом, придерживая ее голову на своих коленях. Когда я рухнул на пол возле них, то девушка в форменном синем платье всхлипнула и сообщила:

— Ох, вы бы видели, как она сражалась… Если бы не она…

Я осторожно сжал пальцами виски Кайи, отправил оценивающее заклинание и со вздохом убедился в том, что моя седьмая жена жива, здорова, но пребывает в глубоком обмороке, похожем на летаргический сон. Всплеск магии улегся, зеленая лента в волосах была повязана по-новому.

Понятно, заклинание Изумрудной молнии. Ведьмы имеют право использовать его для самозащиты.

— Что тут случилось? — спросил я, отправляя еще одно заклинание. Обморок должен был перейти в сон. Администратор склонился ко мне и произнес:

— Это было так неожиданно… Вдруг появилась туманная бабочка — вон там, над пряниками. Я ее видел так же, как вас сейчас, ваша милость. И мне вдруг стало так тоскливо, словно… — он нервно пожевал губами и едва слышно признался: — Словно это моя смерть пришла.

“Не смерть, — подумал я. Мои руки двигались быстро и энергично, опутывая Кайю нитями заклинаний и заключая в некое подобие защитного кокона. — Летунница и тот, кто ее привез с войны. Если он следит за мной, то знает, что я его ищу — и напал на Кайю, чтобы меня отвлечь”.

Что ж, у него получилось. В ближайшие несколько дней мне будет не до поисков.

— А потом?

— А потом эта девушка вырвала ленту из прически, — с нескрываемым трепетом сказала продавщица. — И как начала хлестать ту тварь! От той только клочки полетели! Господи, ведь если бы ее тут не было, от нас бы мокрого места не осталось!

— Да! Да! Она нас спасла! Не арестовывайте ее! — остальные продавцы, которые толпились за стойкой, заговорили все разом. Я подхватил Кайю на руки — она была легкой, словно веточка — и быстрым шагом двинулся к дверям.

В морозном воздухе зимнего вечера заливался колокольчик полицейского отряда — эти всегда прибывают в самую последнюю очередь. Экипаж стражей порядка остановился перед кондитерской как раз тогда, когда я понес спящую Кайю в сторону дома. Дверь открылась, высунулся офицер, который, судя по фуражке набок и расстегнутому мундиру, сидел где-то в кафе за ужином, и поинтересовался:

— Коллега, помощь нужна?

Когда рядом инквизиция, то есть, дело связано с ведьмами и колдовством, то полиция предпочитает держаться на определенном расстоянии и не лезть в гущу событий. Я скептически подумал, что это трусло никогда не было моим коллегой и ни при каких обстоятельствах не стало бы им, но решил, что сейчас не время даже для намека на какие-то профессиональные разборки.

— Спасибо, нет! — откликнулся я, и офицер вздохнул с видимым облегчением. Вскоре полицейский экипаж покатил в ту сторону, откуда прибыл, а я быстрым шагом двинулся в сторону дома.

Мое появление с Кайей на руках вызвало самый настоящий переполох. К нам тотчас же бросились взволнованные слуги, каждый хотел чем-то помочь.

— Наверх! Дайте дорогу! — распорядился я. Кайя была такой невесомой у меня на руках, что в какой-то момент я даже испугался, что она может выскользнуть, как пушинка, которую подхватил ветер. На ее бледное лицо постепенно возвращался румянец. Скоро она очнется и пару дней проведет дома, никуда не выходя. Своему дому я пока еще доверял, как и чутью Манфреда. Евтей бежал рядом со мной и сокрушенно приговаривал: