— Понимаю, — вздохнул Гарри. — Мне бы твои заботы. Мое имя и так сверхкороткое, оно ни сокращается, ни удлиняется…

— А ты не Гарольд? — мальчуган вывернулся назад, чтобы посмотреть на лицо Гарри. Тот помотал головой.

— Упаси боже! Нет, я не Гарольд и даже не Генри. Всегда был Гарри и только Гарри, — тут он щелкнул мальчишку по носу. — Смешной ты, Марволо. Я думал — это только у Фелины с именами проблемы, что только она не может определиться с тем, какое себе постоянное имя выбрать. И оказывается, она не одна…

— Я больше не буду! — засмеялся Марволо. — На самом деле мне нравится мое имя!

— Вот именно! — подчеркнул Гарри и добавил в шутку: — Смотри, не вздумай своих детей обозвать Морфином и Меропой!..

— Фу! — скривился Марволо и звонко запротестовал: — Что за гадские клички?!

Гарри захохотал. Этим веселым моментом решила воспользоваться Морион и мягко встряла в беседу, спросив, не пора ли заняться делом?

— Пора! — спохватился Гарри и посмотрел вниз. — Где тут ребёнок с сильным желанием?

Здесь. Морион плавно пошла на снижение к ближнему дому на окраине какого-то городка. Спустившись на крышу, фестралиха копнула слежавшийся снег и фыркнула. Питер Бентли, пять лет, мечтает о вечных красках, потому что они постоянно заканчиваются, а он очень любит рисовать и огорчается от того, что родители не могут их ему купить. Гарри с наикротчайшим изумлением выслушал коротенькую характеристику клиента, начиная понимать, что не так просты эти крылатые лошади… Сейчас фестралы предстали перед ним тем, чем и были по сути — самим мирозданием. Ничем другим нельзя объяснить их абсолютное всезнание.

Краски, значить? Вечные? А может, их просто мало? Ну-ка, сколько цветов в стандартном наборе: шесть, восемь? Белый, черный, желтый, зеленый, красный, синий. Фиолетовый, коричневый и прочие разные оттенки сами собой получаются от смешивания базовых цветов… Уж детям-то об этом не знать?..

Ломая голову над проблемой, Гарри проник в комнату маленького художника. Притихший Марволо предусмотрительно держался сзади, но, увидев стены, удивленно высунулся. И было отчего. Все вокруг было завешано картинами — яркими, красочными: синие океаны с китами и пароходами, синие же реки со щуками и пескариками. Желтые Африки со львами и бегемотами, слонами и гориллами. Радуги всех цветов, раскинувшиеся над зелеными долинами и домами…

— Дядя Гарри, что с ним будет, когда все краски в мире вдруг закончатся?.. — трагично прошептал Марволо.

— Не закончатся, — заверил Гарри, доставая из мешка пеналы с карандашами и тюбики с акриловыми красками. Акварель и гуашь он трансфигурировал и наколдовал из подходящих материалов. Точно так же он сотворил из мягкой древесины отличную бумагу. Очень толстую пачку.

Питер кротко моргал на всё это с кровати, разбуженный голосами и шевелением воздуха в комнате. В его карих глазах светились искорки разгорающегося вдохновения, и Гарри без труда догадывался, что именно начнет рисовать ребёнок после их ухода. О вежливости Питер, впрочем, тоже помнил и с любопытством поинтересовался:

— Вы знаете, как выглядит идиналог в шляпе?

— Э… единорог? — не поняв, переспросил Гарри.

— Не, — покачал головой Питер. — Тот, кому папа платит налог и посылает в какое-то очень нехорошее слово. Вернее, я его слышал, но мама запрещает его повторять. Я маму слушаюсь и ненавижу того идиналога в шляпе, потому что из-за него у папы не хватает денег на мои краски.

Гарри вздохнул, наколдовал набор цветных мелков и угля и добавил в кучку подарков. Уложив же мысли, сказал:

— Рад бы помочь деньгами, но не имею права. Да и золото должно законным путем доставаться… А пока что… Продай-ка мне несколько рисунков за двадцать фунтов, папе скажешь, что продал их Гарри Поттеру. Это меня так зовут.

— Давай! — обрадовался Питер. — Деньги я папе отдам, наконец-то ему от меня подарок!

На том и порешили. Гарри отобрал два рисунка, торжественно отсчитал двадцать фунтов, за которые в те годы, собственно говоря, можно купить целую лошадь, но Питеру об этом, конечно же, не сказали. В полете к следующему клиенту Марволо весь путь покатывался со смеху, Гарри поглаживал спрятанные за пазухой листы и умиленно улыбался, впервые попав в такую нестандартную ситуацию.

А Питер Бентли ушел с головой в новое творчество: высунув кончик языка, он старательно выписывал кисточкой молоденького безбородого Санта Клауса и его маленьких помощников — смешную совушку и мальчика в костюме черно-белого кота.

Дальнейшие полеты со столь юным напарником прошли без эксцессов и сюрпризов. Дети были как дети, со своими невозможными фантазиями и причудами. Гарри наколдовывал им сказки и игрушки, Марволо помогал, доставал-подавал из мешка, соревнуясь с Елочкой.

Выполнив норму, полетели обратно. Уставший Марволо откинулся спиной на грудь Гарри и лениво глазел на светлеющее над горизонтом небо.

— Уже утро, — сказал он задумчиво. Потом запрокинул голову на старшего друга. — Гарри, а в следующем году ты меня возьмешь?