Однако это не отменяло того, что Фрино чувствовал себя мерзко и очень хотел выпить. А лучше даже не выпить, а напиться до беспамятства. Но до этого нужно было справиться о последнем деле.

Сходить, наконец, к младшему Канроку.

Глянув на его ложу, Фрино заметил, как что-то мелькнуло и пропало за ширмой. Наблюдал. Что ж… откладывать больше не имело никакого смысла и он, велев рабыням постоять за ширмой, направился к своему “старому приятелю”.

Ленс Канрок развалился в белом кресле, приобнимая сидящего у него на коленях симпатичного парнишку-раба. Рубашка наследника рынка наркотиков была расстегнута, в правой руке, на которой не хватало безымянного пальца и мизинца, он держал трубку кальяна. Ленс был красив. Потрясающе красив, даже красивее самого Фрино. Точеное тело, изящные пальцы – не единого кривого ногтя, как у младшего Сенро – лицо гармоничное, волосы светлые до самых плеч. На Орне не принято было носить такую длинную прическу, но младший Канрок плевал на всех с высокой колокольни.

Орним в свидетели, он мог бы стать лучшим союзником для Фрино, может даже другом, если бы не одно но. Одно огромное, существенное, непробиваемое НО.

– Какая скука, да, Фрино? – спросил он меланхолично, увидев гостя. – Вот я, мне всего девятнадцать, все наркотики мира так близко – кажется руку протяни и ты уже в раю. Но увы… увы нельзя, иначе тебя убьет магическая клятва. Грустно, не находишь? Вот, сижу здесь, проклинаю свою судьбу, курю этот паршивый табак и завидую этому парню….

Он ткнул своего раба в бок, но тот даже не дернулся, только глаза забегали из стороны в сторону – видно, знатно он его накачал.

– С такой работой легко подсесть, – фыркнул Фрино, усаживаясь в кресло. – Я бы на твоем месте поменьше строил из себя невинную жертву, Ленс. Это для твоего же блага.

– Ты говоришь в точности как мой папаша, – невесело улыбнулся Канрок. – Только вот ему почти двести лет, а тебе – двадцать. Из этого вывод – ты слишком рано постарел, мой дорогой. Но я тебя все равно люблю.

Фрино закатил глаза.

Три года назад отец Ленса приполз в особняк Сентро на коленях, умоляя Алана спасти его сына. Оказалось, что старик по глупости на старости лет решил облапошить иномирных контрабандистов. Все бы ничего, они были ему не ровня, но у них оказался весьма сильный союзник в лице очень умелого мага. Вместе с этим союзником они решили подгадить Канрокам. Ленс тогда проворачивал какое-то дело, вроде как ловил нелегалов или что-то вроде того, но его самого поймали. И старший Канрок ужасно боялся, что контрабандисты убьют его сына, оборвав тем самым род – произвести на свет еще одного наследника он бы уже не смог из-за старости.

Алан Сентро спасать наследника Канроков не пошел, отправил разбираться Фрино. Нашептал ему от и до, что нужно сделать и отправил.

Ситуация была, казалось бы, безвыходная. Контрабандисты забились в пещеру, отстреливались, наставили магических защитных заклинаний. Наставили… но не учли, что пещера уходила гораздо глубже, чем они думали и имела несколько входов. Фрино тогда славно постарался. План был красив, но страшно опасен – издалека почти остановить Ленсу сердце, сымитировать смерть, чтобы им не смогли прикрываться, а потом, вторгшись через запасной ход, всех скрутить. Благо, людей там было всего шестеро.

Двоих – самых опасных – Фрино сразу убил, не колебаясь. Остальных четверых схватили и расстреляли в упор разрывными в голову – зрелище было не для слабонервных. А потом он снова запустил сердце Ленса и тот был спасен.

Контрабандисты просили со старшего Канрока баснословную уйму денег – неподъемную даже для аристократа его уровня. За каждый час промедления они обещали отрезать Ленсу по пальцу. Когда Фрино его вытащил двух уже не хватало. Однако вместе с пальцами Ленс в той пещере оставил, увы, и свое мужское достоинство. После этого в голове у него явно что-то переклинило, и он, увидев во Фрино своего спасителя, просто на нем помешался. Помешался да такой степени, что доводил его до бешенства своими попытками приворота, своими подарками, своим желанием подсадить младшего Сентро на наркотики и сделать своим любыми методами. И даже периодические избиения делу не помогли.

Чуть позже он успокоился, подостыл… но Фрино все равно держал с ним ухо востро и подарков не брал. Не хотелось связываться с идиотом, придумавшим себе великую и светлую любовь.

– Отец говорил, что ты хотел дать мне что-то? – спросил Фрино, мечтая поскорее убраться из этой ложи.

– Так и есть, – кивнул Ленс печально. – Хотя я уже отчаялся тебе что-либо подарить... Ты же знаешь, я больше не буду делать так, как раньше. Почему бы тебе не принимать мои подарки вместо того, чтобы выбрасывать их в камин? Не находишь, что это очень грубо? К тому же это разбивает мне сердце… а нам с тобой когда-нибудь еще работать вместе, как наши отцы.

– Нечего было подсовывать мне всякую гадость, – поморщился Фрино. – Сам виноват.

– Ну прости, любовь – она сводит с ума лучше любых наркотиков, – повел плечом Ленс. – Но зато ты знаешь, что я всегда на твоей стороне.

Фрино затошнило. Пусть среди Орнской знати такого рода отношения и не были чем-то порицаемым – многие держали у себя рабов обоих полов, и занимались любовью как с первыми так и со вторыми с одинаковым удовольствием – но у младшего Сентро это вызывало отвращение. Его не возбуждало ни мужское тело, ни мужское лицо – девушки ведь красивее и специально созданы природой, чтобы с ними спать. Любовь к парню казалась чем-то кощунственным и мерзким… будто он порочил память своего первого и единственного друга – Кая. Нет, парни могут быть лишь лучшими друзьями, и это – самые близкие отношения, которые с ними можно иметь.