— Что вы с ним сделаете? — я отрываю свои лицо от его груди и замечаю, что испачкала его кофту своими слезами и потекшей тушью.

— То же, что и он пытался сделать со мной.

— Нет… Я знаю, что он виноват. Что он пытался тебя убить. Но будь благосклонен к нему… Пожалуйста.

— Хочешь, чтобы я простил своего палача?

— Нет. Для прощения нужно слишком много веры. Он не достоин этого. Просто я не хочу, чтобы на твоих руках была чья-то кровь.

Тимур молчит. Внимательно изучает мое лицо, продолжая сжимать мои хрупкие плечи в своих огромных ладонях. Знаю, что он прислушается ко мне. Ведь я одна из немногих, кому удается воздействовать на этого бескомпромиссного и жесткого мужчину.

— Я не буду тебе обещать, что сохраню ему жизнь. Но я подумаю над твоими словами. А теперь иди в машину и жди меня там.

— В этот раз я отобью этот мяч!

Матвей носится по полю с ярко-зеленым газоном в невероятно больших вратарских перчатках, которые купил ему Тимур. Они так ему полюбились, что несмотря на неудобность носки, мой младший брат отказался их снимать. Тимур смеется и слабо бьет по мечу, намеренно поддаваясь и давая маленькому ребенку поймать черно-белый мяч.

— Я отбил! Отбил! Адель, ты видела?

— Конечно, видела! Умница! — я вскакиваю с синей лавочки, которую Матвей назвал воображаемыми трибунами, и начинаю радостно махать своему вратарю.

Присаживаюсь обратно и откупориваю баночку с апельсиновым соком. Тимур и Матвей вот уже второй час играют в мини-футбол в нашем дворе и, кажется, желание обоих удовлетворены. Мечта Матвея сыграть с Тимуром, наконец, исполнилась, а Тимур ненадолго вернулся в детство.

Когда матч заканчивается со счетом 3:1 в пользу Матвея, мои футболисты подходят ко мне.

— Адель, Адель, я выиграл! Тимур, конечно, хорошо играл, но я же хожу в секцию, — Матвей с важным видом садится на скамейку рядом со мной и отпивает сок. — Я могу поговорить с нашим тренером, чтобы он взял тебя к нам. Будет тяжело, потому что ты уже взрослый, но я попробую договориться.

— Да? Было бы славно, — на лице Тимура легкая улыбка и он очень правдоподобно подыгрывает моему брату. Я смеюсь и помогаю Матвею снять вратарские перчатки.

— А ты не за меня болела, верно? — Тимур резко притягивает меня за талию к своему потному телу и его лицо оказывается очень близко. По его горячей груди стекают капли пота, но мне ни капли не противно, наоборот, это выглядит чертовски сексуально.

— Против Матвея у тебя не было никаких шансов, — я сама тянусь к нему и накрываю его губы своими.

— Фуууу, — Матвей морщит лицо и высовывает красный язык.

Я начала снова верить в персональных спасителей. В ранней юности я сомневалась в том, что встречу человека, который соберет меня, распадающуюся на элементы, и крепко обнимет. Ну просто в тот момент я думала, что меня нельзя полюбить такой, какая я есть. Потому что я постоянно разная — сплошные крайности. И каждый, кто мне встречался, влюблялся только в одну из этих разных.

И только сейчас вопреки своей недоверчивости я влюбилась в мужчину, который смог подарить мне постоянство. Благодаря ему я стала цельной.

— Беги домой, собери свои вещи и скажи бабушке, что сегодня мы ночуем у Тимура.

Матвей коротко кивает и убегает в подъезд. Тимур открывает багажник своей дорогой иномарки и кладет туда футбольный мяч и еще некоторые вещи.

Со дня признания Ромы прошла неделя. Тимур прислушался к моему мнению и не стал его убивать, за что я ему безмерно благодарно и что, несомненно, вызвало волну негодования Даяна. К слову, я совсем не удивлена. Даян до смерти избил второго мужчину, который стрелял в Тимура. Я всегда была добродушной и жалостливой и поэтому я с ужасом отношусь к подобным пыткам, пусть может это и справедливо. Теперь у Даяна появилась еще одна причина ненавидеть меня.

Что стало с Ромой, я точно не знаю. Тимур отказывается говорить на эту тему. Единственное, что мне известно это то, что его посадили на десять лет за покушение на убийство. В любом случае это лучше смерти. Тимур не хотел мне рассказывать о предательстве друга, и это в очередной раз доказывает, что он пытается оградить меня от самого плохого, и даже от самого себя.

Не знаю, смогла ли я жить в незнании. Мы слишком много вникаем, слишком много пытаемся оправдать и многому стремимся противостоять. Знание не всегда сила. Знание в любом случае утяжеляет, да и не каждый, получивший это знание, может направить его в нужное русло. Чаще всего мы просто перегружаем себя, наполняемся до предела лишней информацией, чувствуя себя якобы подготовленными к грядущим угрозам, а на деле становимся еще более уязвимыми, беззащитными. Порой нужно чего-то не знать или что-то пропустить, чтобы оставаться счастливыми.

— Адель…?

Знакомый женский голос выдергивает меня из размышлений и заставляет растеряно озираться по сторонам. В паре метрах от нас стоит высокая девушка в белом сарафане с заметно округлившемся животиком.

— Катя?

Мы идем навстречу друг к другу и обнимаемся в знак приветствия.

— Сколько времени прошло! Шесть, семь лет?

Катя — моя подруга детства, та самая внучка хвастливой бабы Маши с первого этажа. Я оглядываю с ног до головы девушку и понимаю, что она ни капли не изменилась.