Чернояр спокойно огляделся, подошел ближе и холодно спросил:

— Вы меня вызывали?

Полковник никогда еще не выглядел таким мрачным и старался не смотреть ему в глаза.

— Вы арестованы.

Видимо, ему очень не нравилось все происходящее и он старался как можно быстрее со всем покончить. Чернояр его поддерживал в этом начинании обеими руками.

— По какой причине?

На лице Лехора явно прописывалось крайнее неудовольствие. Судя по всему, он ожидал совершенно иного сотрудничества от полковника, но вынужден был терпеть. Тем более что здесь присутствовал Иримия — представитель Церкви, с которой, при всей нелюбви, приходилось считаться.

— Вы обвиняетесь в нарушении субординации, неисполнении прямого приказа старшего по званию во время военной операции и угрозе жизни служителям Церкви и короля. Вы признаны виновным, и так как по природе своей представляете большую угрозу всем и всему, то передаетесь под юрисдикцию Святой Инквизиции.

Иримия откашлялся и собрался возразить, но Чернояр остановил его своим взглядом:

— Я не нарушал никакого приказа, потому как такового не получал.

— Капитан Тиер дал другие показания. И они уже засвидетельствованы.

— Он лжет, — объявил Чернояр. — И, по законам военного времени, обвинение во лжи армейского офицера другим офицером является поводом для суда Чести.

— Ты не офицер, — вмешался Лехор, — ты всего лишь черное отродье, от которого стоит как можно скорее избавить этот мир.

Чернояр позволил себе иронично улыбнуться:

— Я такое же отродье как и вы. Однако вы некомпетентны в данном вопросе. В приказе маршала Диогена под номером двадцать четыре указывалось, в частности, что любой маг, вступивший на службу Короне, автоматически получает младшее офицерское звание.

— Как ты смеешь оскорблять духовное лицо и марать своим грязным языком нашего короля?

Чернояр с презрением проигнорировал его слова.

Полковник тем временем впал в глубокую задумчивость. Он искоса посмотрел на священника, но тот всем видом показывал, что все прекрасно слышал. Все еще с сомнением в голосе Алтан вынужденно признал:

— Это правда. Колдун также носит официальное младшее офицерское звание и имеет право в данном случае оспорить слова другого офицера на суде Чести.

Лехор задумчиво вытянул свои толстые губы. Потом неожиданно произнес:

— Что ж, возможно, все это и к лучшему. Зачем терять время — проще уничтожить тварь как можно быстрее. У нас много и других дел.

Он сделал паузу, а затем продолжил:

— Насколько я знаю, тот, кого вызвали на суд Чести, имеет право выставить вместо себя любого защитника. Это так, господин полковник?

Алтан уныло кивнул:

— Да, это так.

— Ну, тогда, думаю, капитан Тиер не станет возражать, если вместо него мы выставим на поединок своего человека?

— Капитан может отказаться от суда, — начал было полковник, но Лехор его жестко прервал:

— Я уверен, капитан не станет отказываться.

Чернояр лишь усмехнулся.

Суд Чести. Офицерской чести. Ритуал, известный уже много веков, для разрешения вопросов среди офицерского состава. Нарушить его правила и законы среди военного сословия считалось очень большим проступком, а потому Чернояр не слишком опасался подвоха. Он спокойно стоял на краю импровизированной площадки и ждал начала поединка. Здесь собрался практически весь полк, суд Чести случался весьма редко и служил крайним средством выяснения взаимоотношений, и если бы Лехор и полковник так не спешили, то непременно, чтобы посмотреть на него, сюда съехалось еще больше народа, в основном из ближайших армейских частей.

Сама площадка имела в диаметре около двухсот метров, с одной из сторон которой расположилось все командование полка, а также представители Инквизиции во главе со своим руководителем. Там же находился и Иримия. Напротив Чернояра стоял один из поборников.

Колдун внутренне кипел и, в общем-то, не старался этого особенно скрывать. Но вместе с тем с удовольствием и интересом смотрел на лица собравшихся. Капитан Тиер где-то скрывался — вероятно, от своих сослуживцев, явно не одобривших все, что он сделал; священник, напротив, выглядел серьезным и сосредоточенным. Он явно о чем-то очень напряженно размышлял. Инквизитор, выставленный Лехором на поединок, имел каменное лицо и, вероятно, шептал какую-то молитву. Его губы постоянно шевелились, но это не было кастование заклятия, потому что такое строго запрещалось правилами, и за этим весьма бдительно следили.

Лехор самоуверенно, презрительно кривил губы. Он, видимо, настолько ненавидел и презирал всех магов, и вместе с тем так свято верил в силу Инквизиции, что не допускал и тени сомнения в исходе поединка.

А вот лицо полковника Алтана заслуживало отдельного внимания. Безусловно, его положению никто не завидовал. Чернояр довольно неплохо знал этого вояку, и не сомневался, что тот внутри тву же кипел от ярости, вынужденный прислуживать поборникам. Более того: он был бы совсем не прочь их здесь же и поубивать, но пугали последствия. Вообще, полковник здорово боялся Лехора, и той информации, что имелась в распоряжении Инквизиции. И сейчас его душу терзали большие сомнения. Чернояр столь ясно представлял себе это, что очень хотелось злорадно улыбаться. Алтан хорошо знал его способности, по крайней мере не раз наблюдал их в бою, а потому имел кое-какое представление о них. И они весьма разительно отличались от тех, что имел Лехор. Вопрос лишь состоял в том, рассказать об этом поборникам или нет? Наверняка полковник терзался сомнениями до последней минуты, но судя по всему, решил ничего не говорить. И решение его было вполне здравым. Во-первых, только дурак мог не понимать, что никакие слова не изменят самомнения Лехора, во-вторых, полковник просто не мог упустить такого шанса ударить, пусть и чужими руками, по людям, посмевшим так с ним обращаться, ну и, в-третьих, он элементарно побаивался колдуна и, вероятно, пытался как-то искупить свою вину. А еще Алтан всегда слыл завзятым игроком, и Чернояр здорово удивился бы, если бы тот не поставил в быстро организованном тотализаторе круглую сумму на его победу.