Любую новоприобретенную территорию он затачивает под себя. Под свои странные желания и представления о прекрасном. По итогу получая собственное отражение. Разве что, в кривоватом зеркале. А себя самого, наверное, все же мало для счастья. Вот и жрет без остановки, оставаясь по-прежнему голодным.

Ну ничего, мучаться осталось недолго: пиршество близится к завершению. Потому что в меню закралась ошибка. И следующим блюдом едоки рискуют подавиться.

То, что он говорил… Наверное, оно справедливо. И очень может быть, строго выполняется для тех, кого он знает. Но со мной все было не так.

Потому что бракованный? Да и пусть. Главное другое.

Это его правила.

Свои я пишу сам.

Дарли

— Ты ещё не поладила с Валентином?

А может, он со мной? Сам Лео, между прочим, выглянул из кухни с этим риторическим вопросом только после того, как за племянником захлопнулась входная дверь.

Дружба, приятельские отношения, да просто банальное добрососедство — процесс, в котором участники должны двигаться навстречу друг другу. Хотя бы меленькими шажочками. А как быть, если одна из сторон стоит, как вкопанная?

Правда, и я не особо рвусь сближаться с этим двухметровым столбом, перевернувшим мои представления о реальности с ног на голову. Во-первых, ужасающее несоответствие внешнего и внутреннего содержания. На моей памяти все рыжие люди, с которыми имела честь и совесть общаться, были личностями жизнерадостными. Конечно, кто больше, кто меньше, но в среднем по больнице температура выходила очень даже теплая. Поэтому в моем личном опыте рыжая шевелюра практически однозначно ассоциировалась если не с легкостью характера, то с легкостью общения. Но племянник Лео, фактически, с самого начала нашего знакомства был мрачен, как грозовая туча. А во-вторых…

Когда я проснулась, очнулась, пришла в себя, в общем, вернулась из того забытья, куда меня отправил рыцарь, несколько минут моё зрение не желало должным образом фокусироваться на окружающей действительности, и я привычно призвала на помощь песню. Чтобы быть уверенной хоть в чем-то. Потому что обстановка смутно напомнила уже знакомую мне гостиную, но фигура в кресле у окна по габаритам явно превышала параметры Леонарда Портера. Зато очень даже напоминала одну белобрысую личность. Я решила, что рыцарь сменил гнев на милость. И потянулась к нему. Чтобы удивиться и растеряться. Или, как говорят в народе, оторопеть.

Кем бы ни был тот человек, в песенном поле он проявлялся совершенно иначе, чем Петер. Не скрывался до полной неуловимости и не громоздился грозным утесом. Но любая попытка хоть чуточку зацепить его не давала ни малейшего результата. Песня словно скользила и скатывалась прочь, как капля масла по тефлоновой сковороде. Я потерялась в этих неожиданных ощущениях настолько, что молчаливо позволила этому верзиле и представиться, и вкратце рассказать, почему и как очутилась в доме Лео. А потом события завертелись уже сами по себе.

Впрочем, до моих ушей подробности происходящего дошли не сразу. Уж не знаю, о чем именно думали племянники Лео, оставляя меня в неведении как можно дольше. Есть вариант даже, что по-своему берегли мою нежную психику. Но о ранении, операции и прочем я получила отчет, только когда волноваться уже не требовалось. По крайней мере, за Лео.

Что же до второго непосредственного участника событий… Девять дней я раз за разом перетряхивала в памяти впечатления нескольких последних минут перед забвением, но никак не могла их понять.

Мне было хорошо. Даже очень. Радостно, яростно, зло. Я бурлила и пенилась. Клокотала, как вулкан, готовый залить своей лавой весь мир вокруг. Это были дивные ощущения. Диковинные. Дикие. Первозданные. И ни единого сомнения, ни единого вопроса. Если я могу вскипятить реальность, о чем ещё тут думать? Только действовать!

И когда на поле выигранного боя явился рыцарь, все внутри меня вспыхнуло ещё ярче. Чем ближе он подходил, тем жарче разгоралась эта убийственная эйфория. Мы вот-вот должны были стать едины в расплаве могущества, превращаясь во что-то гораздо большее, чем собственная сумма, но Петер лишь коротко качнул головой. Я успела прочитать в его обычно бесстрастном взгляде то ли осуждение, то ли сожаление с примесью какой-то странной тоски, а потом…

Райские врата закрылись передо мной, больно ударив створками. И как-то само собой стало понятно, что другого раза не будет. Что я упустила свой шанс встать у небесного престола. Что все оставшееся — это лишь дорога назад. Дорога… домой?

Не то, чтобы возвращаться не хотелось. Потому что было, куда и к кому. И даже — зачем. Потому что ощущалось вполне естественным и приятным. Но ко всему этому прикладывалось и кое-что другое. То, что бесило, крутило и резало.

Рыцарь снова решил все сам и за всех. Только я никак не могла понять причину такого его решения.