И, что самое пугающее, почему-то на краю сознания мельтешит нечто, ещё не достойное называться мыслью, но уже достаточно назойливое, чтобы обращать на себя внимание.

Наверное, рыцарей в мире гораздо меньше, чем песенниц. В конце концов, они долгое время жили сражениями, а это не располагало к степенной старости в окружении сонма внуков. Даже сейчас, скорее всего, они больше заняты чем-то, требующим силового воздействия, а не, скажем, самозабвенно играют в шахматы или на бирже. Значит, время от времени гибнут.

Да, их явно должно быть меньше. Ещё и восхождение это. Почему-то кажется, далеко не каждому оно по плечу. Но если даже реальное соотношение не выше, чем один к ста, все равно возникает вопрос.

Да где же они все, черт их подери? Ну невозможно так искусно прятаться, если…

Если да.

А если нет?

Почему я решила, что все рыцари обязательно должны быть похожи на Петера? Опять же, эти сказки о подчинении и прочем. Ведь и так может быть, что многие из них не меняют своих привычек и пристрастий, оставаясь прежними. Оставаясь людьми, со всеми их свойствами, прекрасными и дурными, но получая в свое распоряжение некую волшебную силу, способную…

В горле почему-то вдруг стало сухо и колко. Даже вода, заботливо предложенная Эбби, не особо помогла. Только милосердно смочила острые грани, чтобы хватило голоса ответить на приветствие мистера Портера.

— Признаюсь, не ожидал встречи в столь ранний час. Но… рад. Очень рад.

Да и я бы тоже порадовалась. В других обстоятельствах. А сейчас получается думать только о том, что…

Он ведь именно это имел в виду. Лео. Когда говорил о чудовищах и опасностях. Могущество в руках недостойного — страшный сон борца за добро и справедливость. Но дано ли нам право судить, кто достоин, кто нет? Что, если сам процесс восхождения и подразумевает: совладаешь — забирай. По праву сильного. Потому что можешь. Правда, маячит где-то там вроде и такая мелочь, как собственное хотение. А с другой стороны, как вообще можно не хотеть стать повелителем чудес?

— И выглядите вы совершенно…

Никак я не выгляжу. Плескалась в ледяной воде, пока руки и лицо не начали неметь, отсюда и румянец чахоточный. А если продолжит политесы в том же духе, начну багроветь.

— Но видимо, недостаточно хорошо, чтобы подвигнуть вас на покупку букета?

Он так и замер на несколько секунд, с полуоткрытым ртом, судорожно соображая, когда и где ошибся.

— Простите, я почему-то решил, что общепринятые знаки внимания вас не…

Теперь уже точно не. Когда выяснилось, что в жизни помимо всякой мишуры есть действительно важные вещи, которые ни в коем случаем нельзя упускать из вида. И гораздо нужнее всяких цветов, чтобы просто кто-то обнял и прижал к себе. Правда, о таком не говорят, а берут и делают. Если уверены. Но поскольку и я тут не гожусь в образцы для подражания…

— Подарите в следующий раз. Между прочим, я люблю лилии.

Интересно, всем в зале было слышно, как скрипит грифель в его голове, записывая мои слова?

— И на этом хватит поклонов и реверансов. Я бы не… не обратилась к вам с утра пораньше, если бы это не было важно. Для меня.

Последнее можно было и не подчеркивать: внимал каждому слову одинаково тщательно. Как будто мой голос… Да ну, ерунда какая.

— Тот клуб, в котором вчера была назначена встреча. Что о нем вообще известно?

Лео перебрал что-то в своей памяти и осторожно сказал:

— Ничего, вызывающего подозрения. Типичное заведение для званых приемов. Все лицензии получены законно, продлеваются аккуратно. Сообщений о беспорядках или чем-то подобном в полицию не поступало. Поэтому у меня и не было оснований… возражать.

А ведь хотел произнести другое слово. Интересно, какое именно.

Касательно же остальной информации…

— Этот клуб может быть каким-то образом связан с рыцарями?

Ой. Надо будет держать себя в узде, иначе мистер Портер словит нервный тик или что похуже.

— С чего… Почему вы это спрашиваете?

— Потому что у меня основания есть.

Он напряженно двинул скулами:

— Что-то произошло?

— Я так думаю.

— То есть, вы не…

Вот и пойми, чего в нем сейчас больше, исследователя, требующего поверять ощущения практическим опытом, или человека, который беспокоится… Ну да. О другом человеке.

— Я не присутствовала, если можно так сказать. Но что-то определенно происходило.

— Почему же вы… Были какие-то признаки?

— Понятия не имею.

— Но…

— Потому что вы мне о них ничего не рассказывали. О признаках.

Лео так удрученно, почти виновато сжал губы, что захотелось его пожалеть. И подкинуть хотя бы одно полешко в костер интереса.

— Было кое-что. Слово. И я его назову, если пообещаете впредь быть откровенным, а не беречь меня от каждой ужасной правды.

— Я… — Наверное, хотел оправдаться или возразить, но передумал и сказал, со всей возможной серьезностью: — Обещаю.

— Мейстер. Я могу предположить, что оно означает в общепринятом смысле, но…