— Уже в работе.

За что ему нравились глодовские парни — муштра отличная.

Он проехал мимо дома, где когда-то забирал Лену. Адрес он знал — давно выяснил, а нужных вещей не забывал никогда. Еще когда она беременной ходила. Машину бросил за квартал до дома, чтобы потом соседи не опознали. Приоткрыл уже дверцу — замер. Брать оружие, не брать? С некоторыми сомнениями все-таки вернул кобуру на плечи, натянул пиджак и взглянул на себя в автомобильное зеркало. Пригладил волосы.

В окнах художника горел свет.

Андрей поднялся на нужный этаж и вырубил электричество. Встал за дверью. Сначала ничего не происходило, с той стороны раздался шорох и через несколько минут дверь отомкнулась. Андрей дал ему выйти. Из квартиры не доносилось ни звука, похоже, парниша был один. Пытаясь подсветить себе телефоном, он направился к электрощитку.

Андрей тихо подошел со спины.

В последний момент парень что-то почувствовал, обернулся. До этого Андрей держался хладнокровно, но вдруг его опалило яростью — подавляемой, чтобы держать себя в руках, и оттого особенно горячей.

Парню он врезал в нос коротким, но мощным ударом. Схватил за грудки и зашвырнул обратно в квартиру. Гнусаво вскрикнув, тот рухнул на пол прихожей.

— Кто вы такой? Что вам надо? — он закрывал нос обеими ладонями, из-под которых хлестала кровь. Вдруг опомнился. — Деньги в спальне… В тумбочке! Забирайте все.

Он кивнул вглубь коридора.

— Э-э-э… Валера, да? — припомнил Андрей, присаживаясь перед ним на корточки.

Гнев слегка поутих.

Не полностью, просто чтобы не мешал.

Тот дышал часто, испуганно — дыхание жертвы. Вместо ножа достал телефон, включил экран и нашел портрет убийцы.

— Узнаешь?

Тот вытаращил глаза.

— Чего молчишь? Ты ж художник, да? Должен в этом дерьме разбираться.

Андрей понимал, чего тот молчит.

Конечно, узнал.

И убийцу, и то, что портрет Лена рисовала. По испуганным глазам видно. В них дрожал отблеск экрана, зрачки расширены. Валера не знал, что говорить, но был очень, очень испуган.

Нужно квартиру проверить.

Чтобы точно никого. И можно поговорить с ним — долго ломаться не будет.

— Говори, — тихо добавил Андрей. — Иначе будет плохо.

— Это… Лены Морозовой… работа?

Наводящие вопросы начал задавать… Думает, что выгодней ответить.

— Не твое дело, чья, — из кармана джинсов он достал складной нож. Его злил этот придурок. — Человека узнаешь? Ты его видел?

Тот попытался опустить глаза и Андрей ему врезал. Пока кистью по лицу.

— Видел… — тот закрылся. Дыхание стало частым и обреченным. — Приходил ко мне пару месяцев назад, спрашивал про Лену…

— Что ты сказал?

— Ничего! — испугался он, косясь на нож. — Да я вообще не знал, где она! Ну сказал, что училась на дизайнера, работала в интернете, что еще… Я больше ничего и не знаю. Мы всего год встречались!

Ну и слизняк.

Андрей рассматривал смазливое, окровавленное лицо, скукоженную фигуру. Это не презрение — просто факт.

— И что дальше?

— Ну… — художник опять сбился. Ему не хотелось говорить, что было потом. — Он заставил искать ее работы в интернете… На сайтах там, портфолио. Я основные параметры знал, отобрал похожие работы. Несколько…

— И?

— Потом принес видео, а там правда Лена… Фамилия другая, правда. Замуж, наверное, вышла.

— Ты ее опознал?

Парень замер, вопрос риторический, а отвечать боится.

Конечно, он ее опознал, урод.

Андрей поднялся. Нож сунул в карман. Художник с надеждой наблюдал — вдруг уйдет. Но вместо этого Андрей врезал по ребрам ногой.

— Заткнись, — велел он, когда тот заскулил. Руки чесались пришить эту тварь на месте, но это недальновидно.

Художник заткнулся.

Как следует избив его — тот только закрывался и стонал сквозь зубы, Андрей схватил его за шиворот, подтащил к двери и положил на косяк пальцы, прижав ногой, чтобы не убрал.

— Не надо, — заныл тот, сообразив, что к чему. Длинные, артистичные пальцы дрожали под ботинком.

Нытье оборвалось воплем, когда Андрей захлопнул дверь. Дикий и беспомощный крик закончился рыданиями. После дробящего удара художник отполз от двери, перевернулся, катаясь по полу и прижимая изуродованную кисть к груди. Рука была правой. Выл и захлебывался в истерике без остановки.