— Ты уже уничтожила часть бизнеса Максима, он потерпел глобальные убытки. Ты это считаешь смешным, Ярослава? — претензия Виктора Николаевича меня поразила.

Он говорит только со мной, игнорируя сына, и отнюдь не вежливо продолжал топтаться по мне взглядом.

Ну, знаете ли…

— В России я не занималась бизнесом Максима, и до сих пор не имею к нему отношение. Сейчас я отчасти знаю о ремонтных работах, зарплату работников и о поставках товара. Подобным раскладом я никак не перепишу на себя его бизнес, — нахмурилась я очень нечестному обвинению в мою сторону.

Разве я виновата, что Макс такой садист и я не готова была терпеть подобное отношение, когда у меня была возможность остановить его? Разве я могла поступить иначе, если он своей настойчивостью загнал меня в угол?

Я пожертвовала своей свободой, когда шла на риск, чтобы разоблачить Максима, и понесла наказание от его же рук. Как по мне, это очень честно, что он потерпел убытки.

Моя жизнь и заключение не самое дешевое приобретение Гордеева, но он наслаждается этим приобретением каждый день сполна. Мы квиты.

— В России ты обесчестила Максима. Тебя сложно назвать дурой, — он перевел взгляд с меня на моего напряженного мужа, — и лучше бы она продолжала быть твоей женой и любовницей, а не лезть в наш семейный бизнес. Жизнь тебя ничему не учит. Укусила раз, укусит и второй.

— Я не собака, которая безвольно будет сидеть на одном месте в тесной будке, — успеваю язвительно ответить на претензию Виктора Николаевича, что совершенно не нравится мужу. — Вам не о чем волноваться, Господин Гордеев, мой муж внимателен ко мне на работе. Я стараюсь быть полезной. К тому же это семейный бизнес, как вы заметили, и я всецело могу претендовать на определенные обязанности в сфере бизнеса мужа, — если сначала я почти надерзила, то в конце я мягко улыбнулась, обращая почти влюбленный взгляд на сурового Максима. — А ещё я поддерживаю равенство между мужчиной и женщиной, поэтому нет ничего странного в том, что жена может стать хорошим партнером, — выбиваю страйк таким заявлением и отчасти даже горжусь своим твёрдым стержнем.

— Максим, я жду твоего ответа, в то время как твоя жена-феминистка затыкает твой рот, равно как и мой тоже. Что за неслыханная дерзость за ужином? — холодно поинтересовался его отец и даже тона не повысил.

— Ярослава хоть и острая на язык, но замечательная жена и хороша в работе. Девушкам свойственно быть своевольными и немного несдержанными. Ярослава раньше была журналистом, любит излишне поговорить и отстоять свою точку зрения, — я поняла, что Максим растерялся, но умело прикрыл мою вспыльчивость и наглость.

Его глаза предупреждающе встретились с моими, отчего я едва заметно кивнула, понимая его немое требование.

— Твоя мать тот самый образец, с которым она должна сравниться. С такими манерами негоже выводить её в свет на предстоящий банкет, — заметил его отец. — Хоть и прекрасна, как ангел, по сути — дьяволица, околдовавшая тебя. И что за идеология феминизма? Неслыханно! — он так тяжело вздохнул, что я нахмурилась.

— Вы такого плохого мнения обо мне, Виктор Николаевич? — я недоуменно посмотрела на мужчину, который оставался предельно спокоен, — кстати, феминизм очень актуальный спектр идеологии, и я поддерживаю идею, чтобы феминистское движение считалось одним из крупнейших социальных изменений в области прав женщин, — я знаю, о чём говорю и раньше писала об этом статьи, поддерживая равенство между мужчиной и женщиной, раскрывая все ужасы западных стран.

Увы, в нашей, казалось бы, цивилизованной стране дела идут не лучше, чем на Западе. И теперь под столом меня ударила другая нога, с противоположной стороны.

Взгляд матери Максима стал острым и сверкающим от ярости. Я даже забыла, о чём шла речь, рассматривая Маргариту и её совершенно необоснованную злобу. Я вообще-то наши права отстаиваю!

— Я уже сказал, как ты должна меня называть, почему ты обращаешься ко мне иначе и мне приходится акцентировать на этом внимание? — он сделал паузу, и, похоже, выдохнув поднявшуюся из недр темной души ярость, решил продолжить, на что я никак не рассчитывала. — Максим, так значит ты говоришь…

— Я проявляю уважение к старшему по годам мужчине, отцу моего мужа. У меня язык не поворачивается называть вас просто по имени, — рассуждаю я, совершенно случайно перебив Гордеева. — Не понимаю вас. Вы что, намеренно портите нашу беседу?

— Ты любишь перебивать старших, но не можешь обращаться по имени. Глупое дитя, это тебе не стоит создавать конфликт, — Виктор Николаевич осадил меня, из-за чего я крепче сжала бокал, в упор глядя на мужчину, который пытается задавить меня словами.

Ну, что же!

— Ярослава, — остепенил меня Максим, прежде чем я хотела ответить его отцу. — Попробуй багет, моя мама божественно готовит тесто и начинку, — муж вовремя отвлекает меня, и я замолкаю, борясь с чувством несправедливости внутри себя.

Ладно. Я заткнусь! Уже молчу!

Около получаса Максим и его отец обсуждают работу, контракты и планы на какое-то торжество на следующей неделе. Я и мать Максима молчим, терпеливо выслушивая разговоры, не поддерживая их. Еда оказалась такой вкусной, что я решила перепробовать всё, что вижу, пока не ощущаю, как плотно село платье в районе живота…