– Рассказывать? Бабушка жила неподалеку?

– Нет, конечно. Ей отправлялись письма. Каждый почтовый дилижанс из Ольстена вез письмо для Генриетты. У нее накопилась солидная пачка писем. Почти все она читала мне. Каждый раз, когда мы встречались. А виделись мы с ней очень часто.

– И кто же писал ей? Ханна? Это единственный человек, который знает обо мне все.

В голове Энни не укладывалось, что Ханна способна на такое. Энни успела обидеться на нее, а потом вспомнила, что Ханна не умеет ни читать, ни писать.

– Не Ханна, – сказала она сама себе.

– Не Ханна, – подтвердила графиня. – Отец Дарион.

Энни не поверила своим ушам.

– Отец Дарион? Он шпионил за мной?

– Ну почему шпионил? Он преподавал вам, а Генриетте рассказывал о ваших успехах и неудачах, о том, какая вы, всякие мелочи. Когда ваш отец отказался оплачивать занятия, расходы на себя взяла Генриетта. Кроме того, она делала ежегодные щедрые пожертвования приходу отца Дариона. После смерти Генриетты ее обязательства стала исполнять я, а отец Дарион продолжил писать письма, только теперь он адресовал их мне.

Заметив, что Энни нахмурилась, Беатрисса обеспокоенно поинтересовалась:

– Вы чем-то огорчены?

– Я думала, что отец Дарион занимается со мной по своей воле, потому что ему самому интересно, а он учил меня только потому, что ему за это платили.

– Ох, деточка моя, он занимался по своей воле. И ему действительно нравилось с вами заниматься. Но и от предложенных денег не отказывался. Уверена, что он нашел им достойное применение и потратил во благо прихода. Думаю, будет справедливо, если вы узнаете, что он о вас рассказывал. Я занесу вам письма. По этим письмам я вас полюбила заочно и подумала, что Кристиану лучшей невесты не найти, – лицо ее посветлело, и даже морщинки, как показалось Энни, разгладились.

– Только внук ваш так не считатет, – выпалила Энни и тут же прикусила язык. Слова вылетели прежде, чем она успела подумать. Еще и прозвучали с явной обидой.

– Мы можем у него спросить, – Беатрисса сказала это так живо, что Энни показалось, что она готова прямо сейчас сорваться с места в поисках внука.

– Не надо, – слишком быстро ответила Энни.

– Не надо, значит, не надо. Тогда вы мне скажите, почему вы согласились стать невестой Кристиана?

– Он предложил, я согласилась, – пожала плечами Энни, заерзав на стуле.

– А раньше вам предлагали замужество?

– Да.

– И вы не соглашались?

– Нет.

Не хватало сейчас, чтобы герцогиня начала допытываться, кто именно сватался к Энни. От воспоминаний о бароне Сусоне Энни передернуло. Сейчас госпожа де Моран начнет клонить к тому, что Энни понравился ее внук. А в этом ей бы не хотелось признаваться даже себе.

– А я знаю, почему вы не соглашались, – довольно произнесла Беатрисса.

«Потому что барон Сусон был похож на сушеного угря», – подумала Эниана.

Герцогиня сделала многозначительную паузу, ожидая ответа, но Энни молчала.

– Потому что вы ждали Кристиана!

От удивления Энни вытаращила глаза.

– Я все знаю. Генриетта оставила вам завещание.

Энни продолжала смотреть на нее с полным непониманием.

– В завещании было условие, что вам перейдет все ее имущество в случае заключения брака с герцогом Кристианом де Бриенном, если он на момент достижения вами брачного возраста будет в добром здравии.

– Да, там есть условие о замужестве, но имя жениха не указано, – улыбнулась Энни.

– Как не указано? – пришел черед удивиться герцогине. – Эта старуха меня обманула? Наверняка теперь она жарится на самой большой сковородке! Зря я молилась, чтобы ее душу пустили в рай. Надеюсь, молитвы мои никто не услышал.

Но через мгновение она уже довольно улыбнулась:

– Это даже к лучшему. Значит, когда вы соглашались стать невестой Кристиана, вы руководствовались не желанием получить выгоду, а чувствами. Мой внук вам нравится. Да?

– Иногда он бывает милым, – осторожно заметила Энни, стараясь ответить как можно нейтральнее.

– И как часто бывает это «иногда»? Я очень надеюсь на вашу честность.

– Один раз. У нас было не очень приятное знакомство на похоронах герцогини Уэйн. Так вот, до тех пор, пока он не открыл рот, он казался довольно милым.

– Это очень хорошо, – на лице герцогини расцвела широкая улыбка.

– Что хорошо?

– То, что ему не нужно быть милым, чтобы нравиться вам. Он нравится вам таким, какой он есть.

– Но я не говорила, что он мне нравится! – возмутилась Энни.

– Сказали… Сияющими глазами, румянцем на щеках, закусыванием губы. Я уже достаточно долго живу, чтобы не полагаться на слова. Ох, чайник совсем остыл, – она потрогала фарфор. – Не пора ли нам позавтракать? Кристиан не любит завтракать в одиночестве. Наверное, он давно проснулся и ждет нас.