Опомнившись, он возвращается к камину. С двойным усердием борется с системой. Ради меня. Двигает заслонки, разбирается с поленьями и щепками, подносит специальные спички для розжига. И в следующую секунду в топке наконец-то появляется огонь.

– Хм, – победно выдает Тимур. И встает в полный рост.

Ловлю себя на мысли, что слишком бесцеремонно разглядываю его. Но стеснительно отворачиваться не хочу. После всего, что между нами было… Имею право.

Тем более, он такой красивый сейчас. В приглушенном свете и отблесках пламени. Огромный, высеченный из камня, как статуя, местами грубоватый, но все равно настолько шикарный, что перехватывает дыхание. Особенно, когда он приближается ко мне. При каждом шаге махровый клочок ткани на его бедрах опасно натягивается. Бронзовые мышцы перекатываются, а по мощной груди сползают капельки воды, оставшиеся после душа.

Тимур устраивается рядом со мной, закидывая руку на спинку дивана. Расслабленно выдыхает, поглядывая на огонь.

– Здесь очень уютно, – сглатываю и ныряю в его жаркие объятия.

Большая, широкая ладонь тут же скользит под мой плед. Чуть разводит колени, поглаживает ноги, проходится по внутренней стороне бедер, воспламеняя меня, переключается на живот, будто подразнивая, слегка щекочет пальцами. И поднимается к груди. Накрывает нагло и по-хозяйски.

– Хочешь остаться? – хрипло шепчет, лаская меня и заводя с полуоборота.

– Если можно, – выдыхаю с сиплым стоном, прогибаясь в пояснице. И, прильнув к нему, едва не мурлычу, как кошка.

– Я Владу звонил. Он себе ураганчика забрал. Каролина возится, – сообщает, поднимая руку, что покоилась на диване, и запускает в мои спутанные, влажные локоны. Массирует затылок.

– Мне кажется, у нас украли ребенка, – шутливо бросаю.

– Думаю, за внимание Владика нам придется побороться. Теперь у него много любящих родственников, – Тимур говорит размеренно, спокойно, а у меня дыхание сбивается, потому что его руки вытворяют с моим телом очень откровенные вещи.

Проглатываю лихорадочный стон, слышу довольный смешок коварного соблазнителя – и злюсь. Играет со мной, наслаждаясь каждой реакцией, а сам как камень. Изображает невозмутимость. Однако истинное состояние железного человека все-таки выдает одна деталь. Краем глаза цепляюсь за сбившееся полотенце на его ногах… И смущенно улыбаюсь.

– Тогда следует вызвать Андрея, чтобы привез нам немного вещей из дома. Составь список, – чеканит, как босс, но свои слова сопровождает порочным действиями. Соскользнув ладонью вниз живота, ласкает меня пальцами, высекая искры.

– Не сейчас, – едва не рычу, сдерживаясь из последних сил. – Чуть позже, – выбираюсь из его объятий и скидываю плед.

Упираюсь ладонями в плечи Тимура, перекидываю ногу – и одним ловким движением оказываюсь сверху. Оседлав его, обезоруживаю своей смелостью. Сдвигаю полотенце, которое нам только мешает. Тимур застывает на доли секунды, и только его потемневший взгляд медленно ползет по моему телу. Неторопливо опускаюсь, не сводя глаз с хитрого мужского лица.

Понимаю, что переиграла саму себя, когда он обхватывает меня за талию, врезаясь пальцами в нежную кожу, и буквально выбивает из меня первый громкий стон. За ним – еще один. И я сбиваюсь со счета.

С Тимуром я разлетаюсь на микрочастицы, с трудом собираюсь, чтобы рассыпаться вновь. А он не останавливается. Доводит меня до сумасшествия.

Между нам нет барьеров. Нет сомнений. Мы как единое целое. Даже дышим в унисон. Вот только сквозь собственные крики я не могу повторить, как сильно люблю его. Надеюсь, Тимур и так это понял.

На следующее утро

Просыпаюсь от приглушенного звонка в дверь. Сонно провожу рукой по пустой подушке, приподнимаюсь на локте. Тело ломит. Добавляет дискомфорта неудобная кровать. Потянувшись, окидываю взглядом полупустую спальню. Она выглядит уныло и серо. Но все равно я не хочу уезжать отсюда. Из нашего с Тимуром семейного гнездышка. Только здесь я чувствую себя свободно. По-настоящему дома.

– Добр-лое утр-ло, мама, – запрыгивает на жесткий матрас Владик. Обнимает меня, укладываясь на грудь.

– Где папа? – спрашиваю, чмокнув его в макушку. – Вы позавтракали?

С Тимуром я совершенно обленилась. Даже когда между нами были натянутые отношения, он заботился о Владике, помогал мне в домашних делах. Игнорировал любые протесты. Я так привыкла заниматься всем сама, что поначалу отвергала его инициативу. А потом осознала, что Тимура это оскорбляет. Он хочет чувствовать себя частью нашей с Владиком маленькой семьи. А я совсем не против.

Ведь он наш папочка. Единственный и горячо любимый.

– Да, поели! – кивает ураганчик. – Потом я убежал.

– Почему, зайчик? – недоуменно свожу брови.

– К папе пр-лиехал чужой дядя, – выдает всю информацию, которую знает. – Стр-лашный, – разводит руками.

– Воскресенский, что ли? – вспоминаю, что говорил мне вчера Вулканов. Кажется, ему удалось созвониться с другом. И у того есть важные новости.

Тайком выглядываю из комнаты, вижу часть гостиной, где сидят двое мужчин. Слышу, как Тимур обращается к собеседнику по имени. Называет Костей.