А сегодня впервые пропустил. Совершенно сознательно.

И не потому что забыл. В этом я не лгу. Я помню каждый божий день, чувствую боль каждую секунду.

Но я выбрал их – людей, которые во мне нуждались. Предупредил Влада, чтобы он не ждал меня, а сам остался с Евой и сыном. Не смог уехать от болеющего малыша, тайком присматривал за ним. Оказалось, не зря.

– Но как же… А папа… – вкрадчиво шепчет Каролина, испугавшись моего каменного вида, и вздрагивает от икоты.

Мне тоже интересно, куда смотрел Влад, когда она из дома в клуб свалила. Видимо, не ожидал от нее идиотского протеста. Тем более, в годовщину.

– Подумай о том, как отец отреагирует на твою выходку, – укоризненно бросаю девчонке и наклоняю голову. Легкая тень страха мелькает на ее лице, но тут же сменяется равнодушием. Более того, пофигизмом. Влад никогда серьезно не отругает свою единственную дочь, и она прекрасно это знает. Пользуется его любовью.

Мне не нравится, во что превращается Каролина в последнее время. Казалось бы, должна повзрослеть, а она пустилась во все тяжкие. То, что произошло сегодня, – последняя капля в моей чаше терпения. Невыносимо видеть некогда наивную девочку в таком потасканном виде. Я и здесь облажался, не уследил за сестренкой жены. Да и Влад тоже хорош – оставил ее на произвол судьбы. Я заваливал деньгами, он потакал всем капризам.

– А что бы сказала ОНА, если бы увидела тебя такой? – безжалостно добиваю ее. Намеренно делаю больно, чтобы хоть как-то достучаться.

От моего стального тона и невозмутимого, стеклянного взгляда Каролина мгновенно выпрямляется по струнке. Кажется, даже немного трезвеет и на ногах держится уже без помощи Андрея. Тот тоже застывает в ожидании приговора. Оба отводят глаза, не выдерживая зрительного контакта со мной.

– Ты был за рулем? – Каролина цепляется за машину, переключает внимание на Еву с Владиком. Кусает губы, размышляя о чем-то. Открывает рот, чтобы сказать очередную гадость...

Поднимаю руку, пресекая ее дальнейшую речь. Не хватало, чтобы она наболтала лишнего по пьяни. Самой же стыдно утром будет.

– Отведи ее наверх, – приказываю водителю, который невольно стал моим помощником. – В любую открытую комнату, – уточняю, исключая из списка «законсервированную» спальню с вещами Ольги.

Это окончательно уничтожит Каролину, а я не настолько жесток. Сам давно не заходил туда, чтобы не бередить раны. Ни разу после появления Евы там не был.

– Слушаюсь, – лихорадочно кивает Андрей, берет нетрезвую девчонку за руку, тащит за собой, но та спотыкается на каждом шагу. Вздохнув и выругавшись, парень поднимает ее на руки.

Вместе с Евой некоторое время напряженно смотрим им вслед, а потом, как по команде, поворачиваемся друг к другу и пересекаемся взглядами. Она осторожно подбрасывает сонного сыночка на руках, перехватывает его поудобнее и посылает мне вымученную улыбку. Удивительная женщина, даже в такой щепетильной ситуации пытается меня приободрить. Сама ведь дико устала и нанервничалась за этот проклятый день.

– Твоя родственница – это ее сестра, да? – аккуратно интересуется. Киваю, не обронив ни слова. – А годовщина… – вновь киваю, не позволяя ей договорить. – Извини, что мы помешали, – пожимает плечами, обессиленно подается вперед, не выдерживая тяжести малыша.

Молча забираю у нее Владика. Несу в дом, по пути пытаясь погасить в себе разгорающуюся бурю. Внутри все клокочет, кипит, живет. И я не могу объяснить, в чем причина.

– Все в порядке, Ева, – я сам разрываю гнетущую тишину, когда мы оказываемся в их комнате на первом этаже. В сторону второго даже не смотрю. – Каролина проспится, и я завтра с ней поговорю. Не бери в голову, сосредоточься на сыне. Ты нужна ему, – говорю убедительно и деловито, будто сейчас я в роли босса и отдаю поручения. А сам быстро касаюсь лба ребенка, на ощупь определяя температуру. – Я помогу уговорить Владика принять лекарства и уложить его.

Опускаю мальчика на кровать, прикрываю дверь, чтобы отсечь нас от остального дома. От Каролины. От призрака жены, которую я все никак не могу отпустить.

Но сейчас окружаю себя невидимым куполом. Нас троих. Растворяюсь в заботе о малыше. Нахожусь рядом, несмотря на слабые протесты Евы. Договариваюсь с Владиком, и он послушно выпивает сироп. Почему-то в плохом самочувствии ребенок выбрал меня и всецело доверился. От осознания этого к буре в груди присоединяется жар.

Я не хочу уходить, словно потеряю нечто важное и опять отключусь от системы подачи жизненной энергии.

– Спокойной ночи, – Ева прогоняет меня намеками и кутается в безразмерную вязаную кофту. Выглядит в ней несуразно и просто, но при этом так уютно, что хочется ее обнять.

Скользнув взглядом по спящему Владику, что свернулся клубком под одеялом, как котенок, я направляюсь к выходу. Стараюсь не оглядываться по пути, чтобы не вернуться.

Поднимаюсь по лестнице, заглядываю к Каролине, которая отключилась прямо в одежде. Не соизволила кровать расстелить, так и улеглась поверх покрывала. А Андрей благоразумно решил ее не трогать, опасаясь моего гнева. Умчался домой, как только я его отпустил.