— Видал, и не раз, — ответил Идрис резко, поднялся с земли и свистнул своему коню.

— Ну вот, опять надулся, как мышь на крупу. Кравотынское Высокогорье — край унылых зануд. Эй, ты куда?

Но Идрис не пожелал отвечать. Вскочив в седло, он молча направил коня к темнеющему неподалёку краю Дикого леса.

— Да и Ящер с тобой, — буркнул Благослав и отправился ловить свою лошадь.

Это оказалось не самым простым делом: взятый в Срединном посаде конь не спешил подпускать к себе малознакомого всадника. Благославу пришлось изрядно побегать, прежде чем он сумел схватить хитрую скотину за повод. Наконец, поднявшись в седло, он собрался повернуть к Рискайскому посаду и уже всерьёз раздумывал над тем, какую бы лапшу навесить на уши стражу у ворот, чтобы тот впустил его внутрь до рассвета. Но вдруг из темноты, как раз с той стороны, куда уехал Идрис, раздались звуки боя: свист стрел, заполошный пререстук конских копыт, звон металла о металл…

Не колеблясь ни мгновения, Благослав выхватил саблю из ножен и с громким воплем «Геть, козлы!» ринулся к опушке. Всё оказалось предельно просто. Увидев Идриса, разбойники, спокойно покуривавшие под деревьями в ожидании утра, едва не обалдели от радости: одинокий путник сам лезет в их логово во время, когда стража видит десятые сны! Правда, кольчуга на незнакомце оказалась куда лучше, чем понадеялись лесные работнички. Вскользь получив охотничьей стрелой по груди, Идрис первым делом спрыгнул с седла и отпустил коня. Агат привычно отбежал в сторонку, а его хозяин вытащил из ножен меч и кинжал и приготовился дорого продать свою жизнь. Однако компания под деревьями тоже была настроена решительно, и кто знает, чем бы закончилась схватка, не подоспей на выручку Благослав. Врезавшись в свалку, он сразу смёл с ног конём одного из разбойников, зацепил саблей по шее другого, а потом протянул Идрису руку. Тот вскочил на конскую спину позади седла, и через миг они уже мчались прочь по лесной тропе, а за ними с громким ржанием скакал верный Агат.

Их не преследовали. Чуть отъехав от разбойничьей засады, они притормозили, и Идрис, к великой радости Благославова коня, пересел на собственную лошадь. Уже с седла он поклонился своему спасителю, как старшему, и сказал:

— Отныне я твой должник. Прости мою прежнюю непочтительность, брат.

Благослав небрежно отмахнулся, поторапливая коня.

— А, не парься, братишка. В лесу иначе нельзя: нелюди по одному сожрут. Кстати, беру назад все свои слова насчёт ваших утренних упражнений. Ты молодец. Кого другого успели бы в лоскуты порвать.

— Позволь не согласиться. Не было там ничего опасного. Пятеро хмельных дураков без доспехов, дубинка, скверный охотничий лук, два кинжала да старая полянская сабля. Не подоспей ты, они, скорее всего, просто оставили бы меня в покое, позволили пройти. И трое из них остались бы живы.

Примечания:

* Подперсье - нагрудник, часть конского снаряжения, ремень, охватывающий грудь лошади спереди и удерживающий седло от сползания назад при езде на подъёмах.

** Свояк - муж сестры.

*** Слово "наглый" прежде использовалось в значении не только "нахальный","дерзкий", но и "быстрый", "внезапный".

**** Поле под чёрным паром - это земля, свободная от возделываемых культур на сезон, в течение которого её распахивают, удобряют и содержат в чистом от сорняков состоянии.

***** Перестрел - дометрическая мера длины, расстояние, примерно равное полёту стрелы (~ 60—70 м).

Игла в стоге сена

С первыми лучами Ока на Задворки из леса выехали два всадника. Кони их еле плелись, повесив головы, да и седоки выглядели не многим лучше: глаза у обоих слипались от усталости, а одежды покрывала дорожная пыль. Возле криницы они остановились, чтобы напоить коней. Младший спешился и начал общим ведром наполнять водопойную колоду.

— От, не было печали: припёрлися из лесу, и сразу им воды подай. А кому другому — жди, покудова не посинеешь, — возмутилась одна из толпившихся у колодца тёток. — В очередь ставать надо, а не лезть дуром!

— Да ладно тебе, Дивовна, не шуми, — тут же подала голос её соседка. — Парнишка, вишь, и так еле на ногах держится, куда ему в очередь.

— По ночам спать надобно, а не у Бодуна ошиваться, тогда и ноги держать будут, — не унималась вредная тётка. — А энтот чего расселся? Молодого, значит, запряг, а сам с седла поглядывает? Слышь ты, крендель!

— Окстись, — тут же влезла щуплая старушечка с козой на верёвке, — У няго, вишь, с рукой чойто, хворый он…

— Иди сюда, почтенная, напои свою козу, — позвал парень с ведром.

Старушка, стоявшая в самом конце длинной вереницы тёток, аж прослезилась.

— Ах, сыночек… Храни тя Маэль.

Но стоило ей двинуться с места, какая-то могучая бабища ухватила её за шушпан*.

— Куды? Она только пришла, а я туточки с самой зорьки торчу!

Всадник, так и не покинувший седла, повернулся в сторону разгорающейся склоки, погладил рукоять плети и рявкнул резко, тоном человека, привыкшего к послушанию окружающих:

— Цыц, дуры!

Робкие испугались, наглые оторопели, и на миг даже повисла тишина, сквозь которую стал слышен шум с конного торга. Всадник кинул быстрый взгляд поверх голов и спросил у ближайшей тётки:

— Что у вас там?

— Торгують, — ответила та.

Всадник поморщился недовольно.

— Да нет же, я не про торг. Что за подворья? Кто хозяева?

Тётка задумалась, глупо моргая глазами, но стоявшая рядом юркая молодица с двумя вёдрами на коромысле тут же встряла из-за её плеча: