Примечания:

* Чело избы - её фронтон.

** Волоковые окна - совсем небольшие, высотой в одно бревно. Они закрывались изнутри деревянными задвижками и имели очень малый просвет.

***От рождения до года ребёнок у тормалов считался ещё не вполне существом этого мира. Только после года ему давали первое детское имя и шили первую собственную рубаху, принимая таким образом в сообщество людей. Детей не особо стерегли, разрешали им везде бегать и наблюдать за взрослыми, не делая при этом особого различия между девочками и мальчиками. Лет с трёх-четырёх начинали понемногу приучать к посильной работе. С этого возраста мальчиков всему, что понадобится для взрослой жизни, обучал хозяин хутора, а девочек - его старшая жена. Лет с девяти-десяти дети тормалов считались уже не детьми, а юношами и девушками. Они получали взрослые имена, одежду, соответствующую своему полу, и становились вполне значимыми, ценными для хозяйства работниками. Но чтобы считаться невестой, славницей, девушка должна была созреть физически и приготовить минимальное приданое (сундук с комплектом свадебной и повседневной одежды для себя и будущего мужа, пелёнки для первенца, а так же всё тканое убранство для будущего дома). Юноше, чтобы начать считаться женихом, нужно было сходить на первую полностью самостоятельную (и притом успешную) охоту.

****Клеть - неотапливаемое помещение при избе или отдельная нежилая постройка, чаще кладовая.

*****Светец - подставка под лучину. Миску с водой ставили под ним, чтобы туда падал пепел.

Родня

Простившись в зверинце со своей невестой, Идрис был вполне готов отправиться в путь. Старый Якун уже ждал его с последними наставлениями, а мальчишка-конюх — с посёдланной лошадью в поводу.

— Будь решителен и смел, — сказал Якун торжественно, осеняя Идриса знаком Восходящего Ока. — Пусть каждый встречный видит, что перед ним — истинный сын Высоких Грид.

С трудом удержавшись от недовольного вздоха, Идрис кивнул и принялся подтягивать подпруги. Однако помимо напутствий Якун собирался передать своему воспитаннику ещё кое-что.

— Не опасайся трудностей и ищи приключений — только так воином добывается истинная слава. Но помни, что в Диком лесу многое на самом деле не то, чем кажется. Я добавил к твоей поклаже путевой амулет. Если тебе случится заплутать, обратись к нему: стрела всегда укажет жалом на полночь.

— Благодарю тебя, почтенный, да пребудет с тобою милость Небесного Воина, — отозвался Идрис уже с седла и решительно двинулся к распахнутым воротам. Следом за ним из крепостицы выехали провожающие: княжич Благослав и десяток стражей. Идрис старательно стёр тень раздражения с лица. За посадскими воротами все оставят его, наконец, в покое, и тогда можно будет дать волю собственным мыслям и чувствам, не заботясь о том, как они выглядят со стороны.

У выезда на тракт ольховецкая стража простилась с отбывающим гостем. Десятник передал ему карту Приоградья с ближним Тормом, дорожный талисман, а также подписанный князем пропуск в Рискайскую крепостицу и, пожелав доброго пути, повернул отряд назад, в Ольховец. Зато княжич Благослав и не подумал избавить Идриса от своего общества. Вместо этого он, горяча и без того игривого коня, поравнялся с амираэном стремя в стремя и насмешливо предложил:

— Прибавим? Или твоя кляча не способна на галоп?

Идрис сделал над собой ещё одно усилие. Оставив при себе пожелание Благославу провалиться к Нахе в задницу, он ответил спокойно:

— Тот, кто намерен проехать тысячу перестрелов, не должен изматывать коня скачкой в начале пути.

— Всё понятно. Тайная кравотынская мудрость: тише едешь — дальше будешь. Между прочим, если в Срединном посаде сменить лошадей, то ещё до полуночи можно въехать в Рискайский.

— Уважаемый, ты волен поступать так, как подсказывает тебе твой разум. Я же не намерен посещать Рискайский посад.

— А почему я только сей миг об этом узнаю?

— Потому, уважаемый, что о своих планах амираэн сообщает лишь Небесному Воину и своему амиру.

— Ха! — отозвался Благослав зло и весело. — Да ты нагловат, своячок**!

— Миг назад ты находил мою лошадь недостаточно быстрой***. Да пошлёт тебе Небесный Воин лучшего попутчика, чем я.

И Идрис придержал коня, позволяя княжичу выехать вперёд. Однако тот тоже резко натянул поводья.

— Было б из чего выбирать. Тащусь с тобой только ради того, чтоб моя сестрёнка не овдовела прежде, чем наденет кику.

— Я не нуждаюсь в охране. А так же в указаниях как, куда и каким аллюром мне ехать.

Благослав улыбнулся уж вовсе недобро.

— Только вот ведь незадача: сам князь Приоградья поручил мне тебя сопровождать.

Терпение Идриса лопнуло.

— Сопровождай, — ответил он резко, затем съехал с тракта, толкнул коня каблуками и ослабил повод. Вороной Агат, с виду действительно мелкий и неказистый, сорвался с места резвым галопом. Несколько мгновений Благослав ошарашенно слушал частый перестук его копыт, а потом, спохватившись, кинулся вдогон.

Выглядевший на учебном поле таким неуклюжим, на деле Адалетов сын держался в седле расслабленно и ловко, а конь его летел по бездорожью так, словно под ногами у него была не луговина, а ровная, подготовленная для скачек тропа. Без тени колебаний конь перемахнул изгородь, обегающую поле под чёрным паром****, и двинулся по бороздам шаткой иноходью. На какой-то миг Благославу даже показалось, что расстояние между ним и упрямым горцем сокращается, однако едва он сам оказался на распашке, лошадь его, привычная к хорошей дороге, принялась спотыкаться, повисла на поводу, взмокла и сбавила ход. А амираэн на своей худосочной кляче пересёк поле, перескочил с него на стравленное пастбище и помчался прочь. Вскоре только оседающая по конскому следу пыль указывала на то, что недавно тут проехал всадник.