— Вы слишком хорошо думаете о слухах, Лайонел, — сухо заметил Грач. — Будут говорить о тридцати мавританских и десяти китайских леди, каждая из которых дралась как лев и вынимала из озера заколдованные мечи.

— Вот-вот, — подхватил Фаско. — Все равно как если бы они отвлекали от чего-то своим присутствием, а?

— Заговор? — уточнил Риз.

Сестра Картер не показалась ему человеком, который стал бы участвовать в заговоре по доброй воле. Но заговор заговору рознь… да и случалось уже Ризу ошибаться в людях.

— В Италии так точно был бы заговор, но с вами, саксонцами, не уверен.

Риз и Грач переглянулись.

— И все же я предостерег бы вас от дальнейшего участия в турнире, — Грач поджал губы. — Порез на бедре, может быть, меньшее из зол. Вот ваша рука мне не слишком нравится. Растяжение сухожилий не шутка.

— Пустяки, Грач, — Риз на пробу согнул и разогнул запястье. — Ты мастерски ее перебинтовал. И я отлично сражаюсь левой.

Фаско испустил протяжный вздох.

— Ну, — сказал он, — тогда я лучше схожу отнесу твой щит организаторам. Герб у тебя дурацкий, правда. Ничего не разглядишь.

Герб Риз придумывал сам [28] , и дурацким он ему не казался: черная птица на красно-черном шахматном фоне.

Как Риз и предполагал, вечером первого дня проводить основные бои не стали: такие схватки обычно начинают с утра. Но к его удивлению после жеребьевки глашатай Бомона вновь выступил вперед и важным тоном объявил, что две сестры-госпитальера, хоть им их Устав и запрещает участвовать в турнирах, согласились показать свое мастерство и готовы сразиться со всеми желающими — не на выкуп и не затем, чтобы забрать трофеи, а исключительно для тренировки воинского искусства и доброй воли ради.

Как и ожидалось, по толпе зрителей прошел гул — особенно по толпе благородных зрителей, что собрались под навесом. Там было немало разряженных благородных дам: свита матери и жены де Бомона, очевидно. Даже издалека Риз разобрал немало презрительно наморщенных носиков и лиц, «стыдливо» прикрытых тонкими вуалями.

Однако большинство мужчин преисполнилось энтузиазма. Недостатка в вызвавшихся не было. Какой-то рыцарь в черном заорал «Я, я, клянусь честью, я!» — так громко, что заглушил рог герольда. Даже бородатый предводитель Фелдена попытался влезть, но командирша Арденна, стоявшая рядом, удачно ткнула его локтем — под общий хохот окружающих.

Сестра Картер восседала на сером в яблоках коне у кромки турнирного поля с чуть насмешливым лицом. Сложив руки рупором, она крикнула громко:

— Пусть будет сэр Горлодер! Посмотрим, так ли остер его меч, как его голос!

Зрители грохнули смехом.

Рыцарь в черном, однако, не показался обескураженным. Картинно раскланявшись, он перелез через веревочное ограждение; после краткой суеты оруженосец и грум подвели ему лошадь, поднесли копье.

Рыцари двинулись друг на друга.

Схватка завершилась быстро: боевые навыки сэра Горлодера явно не дотягивали до вокальных. Картер выбила его из седла со второго не то с третьего удара. Достижение не маленькое, если учесть, что она, наверное, и в кольчуге, и в коже была бы легче этого рыцаря голышом, да и ее серый арабский жеребец изрядно уступал в мышечной силе рыжему тяжеловесу под «черным». Риз преисполнился к Картер еще большим уважением. Даже если ее отец или брат состояли в Ордене, как он сперва подумал, было ясно, что Картер приняли в боевое подразделение госпитальеров за собственные заслуги.

Потом вызвался еще какой-то юнец, видимо, недавно ставший рыцарем. С ним Картер разделалась еще быстрее.

И тут Риз напрягся: перчатку поднял тот самый златокудрый сэр Инкогнито, которого Риз приметил утром рядом с Бомоном. Он по-прежнему находился рядом с хозяином турнира; де Бомон даже схватил его за локоть, как будто отговаривая, но златокудрый со смехом отмахнулся.

— Дозволено ли мне будет вызвать доблестную сестру на пеший поединок?

Говорил он на латыни.

Картер, кажется, тоже заколебалась.

— Отчего нет, — наконец крикнула она. — Если я не ошибаюсь, я имею дело с Ришаром Ангулемским?

«Ангулем, — вспомнил Риз, — это в Аквитании. Неужели и в самом деле связан с королевой?»

— Он самый, — отозвался златокудрый, выходя на арену.

Картер спешилась, чтобы встретить его, и стало видно, что она доходит рослому рыцарю едва до подбородка. А уж о разнице в сложении нечего было и говорить: казалось, златокудрый может переломить ее как тростинку. Правда, Картер не выглядела испуганной.