— Ты же не причинишь ему физического вреда? — глянула на Дита искоса.

— Я обещал его отпустить, а я держу свои обещания, — ответил он спокойным, но ледяным тоном.

Мы с Дитрихом вышли наружу, и меня обдало холодным, совсем не дружелюбным ветром. Щеки разом замерзли, как будто мы переместились в осень.

Нас у самого входа ожидала машина, но нескольких секунд, пока мы шли до нее, хватило, чтобы начать сомневаться.

Это был очень странный аэропорт, безлюдный и неуютный. Он не походил на частный — здесь даже не было элитных иномарок. Разве что считать иномаркой проржавевшую машину неизвестной марки, выпущенную с конвейера ещё до моего рождения. Она стояла посреди стоянки, грязная, запыленная. Со спущенными колесами. Никому не нужная.

Алексей — наверное, Алексей — вырулил с парковки, промчался по узкому двухполюсному шоссе.

— Где мы? — спросила я внезапно осипшим голосом.

Низенькие старые дома, такие же маленькие деревья, тянущиеся вдоль дороги. Ветер ломился в окна, завывал с дикой силой. От его порывов машину ощутимо качало.

— Скоро узнаешь, — мрачно улыбнулся Дитрих. — Что, не нравится?

— Это не столица…

— А никто и не говорил, что мы едем в столицу.

Но…

Внезапно до меня дошло. Действительно, Дитрих ни разу не называл названия города, никогда не упоминал его в разговоре. Я сама додумала место, ибо где ещё может жить и вести бизнес орк?!

Какая же я дура!

Он неоднократно намекал, что его дом не придется мне по вкусу. Говорил, чтобы набрала одежды — а я ещё думала, зачем закупаться заранее, если всё куплю в торговом центре по приезде.

Я достала мобильный телефон, открыла карту. Интернет подтормаживал, но через минуту томительного ожидания точка в навигаторе указала дорогу, по которой мчалось авто.

Мы за полярным кругом. В тысячах километрах от столицы. В умирающем городе численностью чуть больше пятидесяти тысяч человек.

— Боже…

Внезапно мне стало страшно. Потому что я представляла, как буду жить в столице, как свыкнусь с новым ритмом жизни, найду увлечения, запишусь на какие-нибудь курсы. Но этот город… он словно высасывал из меня все силы.

В трехэтажных домах не везде горел свет. Некоторые здания были заброшены, смотрели выбитыми стеклами, черными провалами окон. Нас встречали заколоченные двери, пожухлая трава, которой не хватало ни тепла, ни солнца. Одинокие люди, кажущиеся мне серыми, сгорбленными, тощими. Бездомные собаки со всклоченной шерстью.

Здесь всё наводило отчаяние и тоску.

Дитрих молчал и никак не реагировал на моё осознание. Давал возможность вдоволь накрутить себя, испугаться, сойти с ума от непонимания, как быть дальше.

Даже уличные фонари светили тускло, и приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть округу. Мне определенно тут не нравилось. Давила сама атмосфера опустошения. Я чувствовала, что начинаю испытывать иррациональный страх. Он не имел ничего общего с настоящим страхом — но шел изнутри, заполняя меня целиком, без остатка.

Энергетика здешних окрестностей отторгала чужаков.

— Почему ты живешь в этом месте?

— А где мне еще жить? — пожал плечами Дитрих. — Где еще жить человеку, который ежедневно видит чужую смерть? Только в умирающем городе. Это же очевидно. Мы чем-то похожи… — он тоже выглянул в окно, побарабанил пальцами по собственному колену. — Здесь не так плохо. Со временем ты свыкнешься.

— Свыкнусь?! Ты должен был сказать мне раньше! Я бы подготовилась. Или отказалась. Я не хочу здесь жить!

— Тая, прекрати. Разве я тебя обманывал? Ты ведь сама ни о чем не спрашивала.

Дит не осуждал, но я осеклась на половине фразы.

Действительно, кого винить, кроме себя? Могла бы и допросить с пристрастием, а не надумать себе картинок прекрасного будущего.

Но этот город… черт, я не хочу здесь оставаться даже на день.

Надо срочно что-то придумать.

Но за всю дорогу по приходящим в упадок улицам мне так ничего и не пришло в голову. Все мысли сводились к тому, что я ругала себя за недальновидность и неосмотрительность.

«Пункты в договор внесла! Сидела, прокручивала в голове то одно, то другое! А что толку?!»

Ну да, за полярным кругом не будет иметь значения, запрет меня Дит в доме или нет. Особенно зимой — жить захочешь, далеко не убежишь.

Мы остановились перед домом, чем-то напоминавшем здания тридцатых годов прошлого века из моего родного города. По сравнению с панельными трех- и пятиэтажными домами — этот, можно сказать, выглядел немного помпезно и даже не так убого. Даже башенка имелась.