Ну да, для него это было естественно.

— Может, поговорим? Про то, что я видела… и где я находилась, — ударила указательным пальцем по своему виску.

Мысль о путешествии в голову близнецов не давала покоя. Мне определенно нужно обсудить с ними, как это произошло. Может быть, эта троица умеет расширять сознание и добавлять в него новых участников? Вдруг у них единая сеть общего пользования — и любой желающий может стать её частью?

Хотя нет. Исключено. Я видела шок в глазах Алексея. Он явно не ожидал, что такое может случиться.

— Поговорим. Определенно. Но не сейчас, — невесело хмыкнул Алексей. — Нам бы сейчас семейный завтрак пережить.

— Пережить?.. Что-то не так с матерью Дитриха? Мне нужно её опасаться?

— Нет-нет, опасаться незачем, — ухмылка на его губах стала шире и неестественнее. — У Дитриха очень, м-м-м, современная матушка. За своих сыновей она готова глотки драть. В прямом смысле слова. Просто у них похожие характеры. Сама понимаешь, чем чревато, когда встречаются два упрямца.

Он сделал руками жест, будто что-то взорвалось. Что ж, мне это знакомо. Мы с мамой если ссорились, то тоже насмерть, до хрипоты.

Правда, за тем исключением, что моя мама редко скандалила. Она считала выше своего достоинства повышать голос. Ей было достаточно сказать тихо-тихо, но тем самым особым властным голосом, чтобы мне захотелось спрятаться в скорлупе, забраться поглубже и никогда оттуда не вылезать. Впрочем, именно это день за днем добавляло в меня непокорства и нежелания подчиняться. Я терпела, кивала, соглашалась, а сама всё сильнее злилась. На себя. На маму. На собственную покорность и неумение сказать твердое «нет».

В итоге редкие споры перерастали в настоящие перепалки.

А потом я вообще решила сломать все её планы, лишившись невинности с первым встречным.

— Разделись? — мать Дитриха грациозно выплыла из комнаты. — Пойдемте. Завтрак стынет.

Мужчина вышел за ней следом, и лицо его не выражало ни единой светлой эмоции. Он молча схватил меня за руку и повел в кухню…

…которая ломилась от блюд! Да это ни один нормальный человек не осилит! На любой горизонтальной поверхности обнаруживались тарелки, кастрюли, миски, кружки. Здесь были как типичные для завтрака вещи — рисовая каша, творожная запеканка, сырники, пышный омлет, — так и совсем непривычные. На сковороде шкворчало жирное мясо. С краю плиты остывал наваристый борщ. Макарон была наварена пятилитровая кастрюля.

У орков определенно нездоровый аппетит.

Я понимаю, откуда у Дита такая любовь к еде…

— Присаживайтесь, Таисия, — церемониально указала будущая свекровь на стул. — Надеюсь, вы не увлекаетесь новомодными диетами и уважите меня? Что вам положить? Свиную отбивную?

Ой, нет. Если я начну завтракать отбивной, то скоро по размерам перерасту боевую форму орка, правда, исключительно вширь.

— Я буду запеканку, если можно.

— Можно, конечно, — закатила глаза свекровушка и выложила мне в тарелку целый килограмм запеканки. — Вы же почти член нашей семьи, не скромничайте.

Сложно не скромничать, когда к тебе обращаются на “вы”.

Дитрих уселся рядом со мной, подмигнул почти весело, и это придало немного уверенности. Ладно, знакомство с мамой переживем. Ничего страшного.

Алексей тоже плюхнулся за стол и без особой робости наполнил тарелку всем сразу: майонезным салатом, мясом, макаронами. Я смотрю, ест он тоже за троих.

Завтракали мы молча, разве что звенели вилки с ножами. Но потом, когда первый голод улегся, Агата Эдуардовна взяла слово.

— Значит, ведьма, — с явным сожалением сказала она, обращаясь как будто в пустоту. — Неожиданный выбор. Дитрих, ты же понимаешь, чем чреват подобный мезальянс?

— Мам, давай без морализаторства. Мы уже всё обсудили.

— Нет, я буду, как ты выражаешься, морализировать. Я имею право решать, кто родит моему сыну наследников.

— Не имеешь. Это исключительно мой выбор и моя ответственность.

— Да как ты смеешь так говорить?! — задохнулась она от возмущения. — Твой отец в гробу переворачивается от таких слов. Я, смею заметить, беспокоюсь о благополучии рода. Мне нужны здоровые внуки.

— Простите… — прокашлялась я, но меня никто не услышал.

Семейство орков уже схлестнулось в словесной схватке. Дитрих убеждал матушку, что он вполне самостоятелен, чтобы найти себе невесту, а Агата Эдуардовна качала головой, поджимала губы и жарко спорила с ним.

— Я не понимаю, как у меня уродились такие непокорные сыновья! Все в отца! — возмущалась она. — Что ты, что Платон, что Златон! Никого материнское мнение не волнует! Все от меня нос воротят, самостоятельные, видите ли! Между тем, внуков воспитывать мне!