А раскрученный французскими властями маховик, призванный отвести от себя обвинения в неумелом руководстве и коррупции, перемалывает судьбы и жизни российских солдат.

На улице, под взглядами прохожих, тут же опускающих глаза, стоили только им встретиться с моими, говорим о разном. Арслан прекрасный рассказчик, лёгкий, смешливый и ироничный собеседник. Смеюсь до слёз…

… хотя иногда хочется плакать.

А потом в лавку зашёл покупатель, толстый араб средних лет с оспинами и выражением спеси на толстом лице, и фронтовой медик, усмехнувшись криво, в две затяжки докурил папиросу и нырнул в лавку.

— … чего изволите, эфенди? — услышал я, уходя прочь.

Поглядывая иногда на маленькую сцену, вяло ковыряю вилкой еду, забывая есть. Со сцены картавит небесталанная певичка, жеманно ломая руки и высоко вздёргивая брови, весело галдит студенческая молодёжь, основные посетители этого кафешантана, а я…

… ковыряю вилкой салат, расчленяя на части зелёный лист и не могу собраться с мыслями. Я не знаю, что делать…

Гостиная в квартире Анны увешана листочками и фотографиями, и мне в общем-то понятны непростые построения родственных связей, политических и финансовых интересов, жажды славы и прочего, составляющего суть людей, определяющих российскую политику.

В общем… а вот с частностями сложнее. Анна, несмотря на всё неутолимое любопытство и неплохие связи в кругу людей, причастных к миру Искусства, никак не может помочь мне. Ну… может только организовать интересный перформанс или вздёрнуть на дыбки не такую уж малую часть богемы.

Но всё это так… несерьёзно. Политика так не делается. Нужен выход на серьёзных людей, репортёров ведущих газет, именитых писателей и политиков.

Бросаться же в этот омут с головой, надеясь как-то выплыть? Да как-то не хочется… Я обыватель, чего и не скрываю, хотя мне приписывают…

… да чего мне только не приписывают! Но…

— Господин Пыжов? — стягивая с руки перчатки, брюзгливопоинтересовался молодой, статный штабс-капитан кавалергардских статей с кинематографичным шрамом на щеке, — С вашего позволения…

Не дожидаясь оного, штабс-капитан, подвинув стул, присел напротив меня. Его спутник, немолодой подпоручик зверовидного вида и ещё более устрашающих габаритов, с солдатскими «Егориями» на широченной груди, уселся вслед за командиром, тут принявшись сверлить меня маленькими, глубоко посаженными глазками, спрятавшимися под навесом кустистых бровей.

… продолжаю гонять вилкой салат, нимало не смущаясь хамством. В эти игры можно играть вдвоём, и право слово, господа офицеры… левел у меня куда как повыше!

Не дождавшись реакции, штабс-капитан, откинувшись небрежно на спинку стула, принялся цедить слова, поигрывая снятыми перчатками:

— Ваши действия, господин Пыжов…

… зеваю. Широко, от души, не прикрывая рта. А затем, подперев подбородок кулаком, киваю, улыбаясь…

Офицер сбился, замолчал… но наверное, ему нужно откатать обязательную программу, и всем уже ясно, чем она закончится. Даже певичка со сцены, продолжая петь, поглядывает в нашу сторону с нескрываемым интересом, а студенты, куда как более бесцеремонные, начали заключать пари.

Слушаю… что я должен делать и что не должен. Как жить. Перед кем извиняться и что делать со своей никчёмной жизнью. Самое достойное, по мнению капитана — застрелиться.

— … буффонада, недостойная любого приличного человека, но вам…

Слышу всё, но понимаю через раз. Верхняя губа сама собой вздёргивается, обнажая в злой усмешке зубы.

Мне, оказывается, нельзя, неприлично заниматься защитой солдат. Всё это — суть мерзость и крысиная возня.

— … Легион Чести…

В голове странным образом проясняется, и если ещё недавно я готов был сдаться, отступить, то сейчас…

… перчатки хлёстко бьют меня по лицу. Не уклоняюсь, принимая удар. Трогаю пальцем нос… кровит. Горит щека и ухо. Ладно…

— До вашего прихода, господа офицеры, — мягко говорю я, промокая салфеткой кровящий нос, — в деле защиты русских солдат я думал действовать в рамках неких правил. А сейчас…

Снова промокаю нос и улыбаюсь…

— … будет вам буффонада, господа офицеры. Обсмеётесь!

… и выскользнув из-за стола навстречу встающим незваным гостям — ткнувшимся в ладонь бронзовым кастетом от всей души — да в упрямо выпяченную кавалергардскую челюсть — до хруста костей, до разлетающихся по залу зубов…

А потом с левой зверовидному поручику тыльной стороной ладони по виску. Нокаут…

Ещё не свистят ажаны, но я уже знаю дальнейшее развитие событий. Время стремительно утекает сквозь пальцы…

— Буффонада, говорите? — вслух говорю я, повысив голос, требую, обращаясь ко всем разом, — Перо и чернильницу, господа!

Несколько секунд, и мне в ладонь ткнулось искомое, а я, сдвинув посуду со стола, под взглядами столпившихся зрителей, рисую на салфетке Жопу! Смешки…

Французы славятся умением уловить подобные моменты, а моё инкогнито, если оно и было, уже раскрыто.