Через две недели экскаватор работал, в основном на рытье дорожных кюветов. Шахта № 2 выдала на-гора врубовую машину ГТКЗ для капитального ремонта. Ни я, ни коллектив ремонтных мастерских не только не знали этой машины, но большинство увидели её впервые в жизни.

Калинин установил срок для ремонта — десять дней. В нормальных условиях, при наличии запасных деталей, квалифицированных рабочих, знающих эти машины, хорошо оборудованных мастерских — этот срок был бы вполне достаточным. А у нас, кроме большого желания произвести ремонт в установленный срок, ничего не было.

Надел оставленный Сухаревым брезентовый костюм, взял аккумулятор и вместе со слесарями Трубниковым, Овсянниковым и вольнонаёмным бригадиром электриков Михаилом Торевым спустился в шахту. Посмотрели, как работает машина в забое (лаве). Попытались воспользоваться опытом и знаниями вольнонаёмных врубмашинистов. Однако помочь нам они ничем не смогли.

— Рубать мы можем, заменить зубки, кулачки режущей цепи — это мы делаем запросто, а в нутро лазить нам заказано. Был один случай, ещё до прихода в шахту теперешнего механика Процюка, забарахлила машина — подошёл начальник участка, приказал открыть крышку ведущей части. Мы открыли. Чего-то он там поколдовал минут пять, приказал снова закрыть крышку, махнул рукой и велел врубовку выдать на-гора. Что он там увидел, мы так и не узнали, да, по правде сказать, не очень-то и хотелось знать. А вдруг заставят ремонтировать!

Несмотря на явно неутешительную беседу, наша вылазка в шахту не оказалась полностью бесполезной. Мы увидели машину в работе, увидели условия, в которых она работает, наконец, узнали фамилию немногословного начальника участка, «махнувшего рукой» и определившего, что в шахте врубовку в строй не возвратить. Это был вольнонаёмный, бывший шахтёр Горловки П.Н. Кравец.

Дальнейшие встречи с ним убедили нас в том, что его не-многословие — не врождённая черта характера, а просто ему нечего было тогда сказать, а терять престиж не хотелось — всё-таки начальник участка, а потому — «махнул рукой». На такие действия особых знаний не требовалось.

И всё же мне лично Кравец во многом помог. Он принёс литературу с описанием врубовой машины, достал несколько экземпляров инструкции по уходу за ГТКЗ. А в жизни и на работе оказался довольно общительным и разговорчивым человеком, хорошо знающим шахту, кровлю, крепление выработок и посадку лавы. В этом он был мастером высокого класса и учиться у него было легко и приятно.

Получил согласие Калинина взять со склада новую врубовую машину для полной разборки и ознакомления с узлами и деталями. Разобрали обе машины. Старую разбирали слесарь Овсянников и бригадир слесарей Ольховцев, новую — слесари Грубник, Кошелев и я.

У машины, выданной для ремонта, обнаружили изношенные ритцели, шестерни, шарикоподшипники, валики, втулки, сгоревшую обмотку электродвигателя и много, много грязи. Очевидно, машину открывали в шахте без принятия предохранительных мер от попадания в механизм угля и породы.

Промыли, протёрли детали, выложили их на стеллажи. Убедили Калинина спустить в шахту новую машину, а со старой дать нам возможность немного «поиграть». И «играли» мы с ней целый месяц. Все четыре слесаря за этот месяц дважды полностью её разобрали и собрали. Кошелев заявил, что теперь нам «не страшен серый волк».

Пригласили врубмашинистов шахты, при них произвели сборку и сделали обкатку старой машины. «Своим ходом» Кошелев повёл её к шахте. Подручным у него был врубмашинист, который месяц тому назад нам говорил: «Рубать мы можем, а что внутре — не знаем».

Машину завели в лаву. Машинист повёл врубовку, а Кошелев сталу него помощником. Возвратился он в зону только к полуночи. Доволен результатами опробования под нагрузкой. Машина работает хорошо.

Обычно немногословный, вечно хмурый, с каким-то даже жёстким выражением лица, сегодня Кошелев преобразился. Улыбка, пожалуй, первая за несколько месяцев знакомства с ним, украсила и буквально преобразила его лицо. Чёрные глаза, обычно ничего не выражавшие, прятавшиеся за густым бровями, заиграли каким-то блеском и даже некоторым лукавством.

— А ведь работает, ползёт по лаве и работает, аж пыль столбом! Угля-то, угля сколько навалила, если бы вы только видели!

И не узнать в этом широкоплечем и коренастом, немного сутулом Кошелеве вчерашнего угловатого, неповоротливого слесаря, чем-то очень похожего на портового грузчика. Ему около тридцати, но, глядя на него — дашь больше. В чёрных его волосах много седины, но не возрастной, а, безусловно, преждевременной. И старит его это сильно.

— Это он, следователь, посеребрил меня. Три раза заставлял искать пятый угол.

За его спиной почти пятнадцать лет непрерывного труда на заводах страны и вдруг… «враг народа» с десятью годами исправительных лагерей.

В мастерские стали поступать со всех шахт рудоуправления конвейерные привода, решётки, вентиляторы, насосы, лебёдки, вагонетки, врубовые машины. Всё поступающее оборудование требовало капитального ремонта, замены изношенных и поломанных деталей.

Начальники шахт, механики днём и ночью не давали покоя, нажимали, требовали, просили, угрожали. Пришлось ввести жёсткий график профилактического осмотра оборудования в шахтах силами механиков самих шахт с обязательным участием электрослесаря мастерских. Создали аварийную бригаду слесарей и электромонтёров, которая по вызову шахты производила текущий ремонт и устраняла неполадки на месте.