Тогда Боброк, кашлянув и огладя длинные усы, осторожно сказал:

– Господине, в честь ли тебе, великому князю, одеваться в доспехи простого дружинника?

– Не в честь!
– с жаром подхватил Тимофей Вельяминов.

– Не в честь!
– подтвердили и другие воеводы.

Лишь один Микула Вельяминов, племянник Тимофея, с одобрением смотрел на князя, думая: "Экие вы непонятливые! Да коль сам великий князь пойдет с мечом на бусурман в первых рядах, каждый воин, глядючи на князя, будет биться насмерть... Неужто тогда ордынцам устоять? Да ни в жисть!.."

Дмитрий Иванович разъяснил:

– Хощу, отцы и братья, сражаться на первом сступе...

Боброк - уже настаивая:

– Не подобает тебе, княже, самому биться в первом ряду. Тебе, государь, подобает стоять под стягом...

– Только под стягом!
– снова подхватил Тимофей Вельяминов. Посередке большого полка...

Но Дмитрий Иванович был неумолим:

– Мне ли прятаться за ваши спины? Нет уж - изопью вместе с вами общую чашу. Коль умру, то с вами, коль спасусь, то с вами!

Его облачили в простую кольчугу, на голову надели стальной шишак. Князь помахал руками вверх-вниз, в стороны, опробуя удобство нового облачения, и, судя по всему, остался доволен. Распорядился:

– А под стягом на моем коне встанет Михайла Андрев. Он же вместе с Тимофеем Вельяминовым станет руководить большим полком.

Все, иные с завистью, обратили взоры на Бренка: велика честь стоять под великокняжеским стягом посередине войска! В случае победы Бренк будет награжден щедрее всех и в боярской думе будет сидеть ближе к государю, чем прежде...

Однако воеводы опасались за жизнь великого князя, столь неожиданно, казалось бы, вопреки здравому смыслу пожелавшему сражаться на первом сступе. Ведь сражаться в передних рядах - обречь себя почти на верную смерть. (Позднее осознается, что Дмитрий Иванович этим поступком сделал великое дело - он слился со своим воинством и тем укрепил его боевой дух). Боброк, втихомолку от князя, распорядился усилить отряд дружинников, которому предстояло подстраховывать князя в бою.

Сделав необходимые указания воеводам, Дмитрий Иванович отъехал в передовой полк.

Часам к одиннадцати утра Куликово поле очистилось от тумана, и началось сближение сил обеих сторон. Боевой порядок войск Мамая был почти такой же, как у русских. Передний отряд ордынцев состоял из легкой конницы, а знаменитая генуэзская пехота прекрасной выучки располагалась в центре, справа и слева прикрытая конницей.

Во время схождения ратей солнце било в лицо русским, а ордынцам в спину, и потому русские рати в доспехах, отражая солнце, ярко отсвечивали и казались более чем нарядными, в то время как ордынские воины казались "черными", - хотя на самом деле и у степняков было в обычае выходить на поле боя нарядными.

Следом за легкой ордынской конницей с Красного Холма спускалась пехота и по бокам её конники. Передний ряд пешцев нес короткие копья, идущие за ними несли длинные копья с конскими хвостами, возложенные на плечи передних. Ордынские пешцы были в кафтанах, шлемах, войлочных или кожаных колпаках. Конники - в панцирях из крепкой воловьей кожи с железными чешуйками, в шлемах, вооружены саблями и луками со стрелами.

В какой-то момент, спускаясь с холма, ордынцы вдруг остановились, как бы пораженные сверканьем доспехов на русских воинах, но, видимо, повинуясь Мамаю, который стоял на Красном Холме вместе с сыном Мансуром и темниками, продолжили спуск. Они были все шумливее - взбадривали себя боевыми криками. Уже и выли, оскаля зубы - устрашали. Когда приблизились к передним рядам русских шагов за сто до них, один из ордынцев, великан Темир-бей (русские прозвали его Челубеем), выехал на коне вперед и стал кричать русским, что у них нет такого воина, который мог бы на равных сразиться с ним, Темир-беем.

Среди русских отыскался воин не менее отважный, чем ордынец, - им был инок Александр Пересвет. Богатыри на конях копьями с наскоку ударили друга, и копья переломились, а мужественные всадники упали с коней на землю мертвыми...

Взревели трубы, забили бубны. С криками "Кху-кху!", со свистом, гиканьем и ревом ордынцы пошли и поскакали на русские рати. Треск копий, звон и скрежет мечей и сабель, стоны и крики раненых, ржанье коней - все слилось в непрерывный шум.

Бой длился несколько часов. Ожесточенное столкновение татарской конницы с русским сторожевым полком, которым командовал московский воевода Семен Мелик, и передовым во главе с Микулой Вельяминовым и князьями Друцкими кончилось тем, что пехота почти вся полегла на поле боя, порублено было и много конников, в числе их Семен Мелик и Микула Вельяминов.

Страшная сеча произошла в центре русского войска, куда Мамай нанес главный удар. Свою излюбленную тактику: устремиться в центр, боем отвлечь главные силы противника и одновременно правым и левым крылом ударить с флангов - в условиях Куликова поля применить не удалось, и Мамай рассчитывал расколоть русский центр тяжеловооруженной генуэзской пехотой. И добился некоторого успеха. Ордынцы прорвали фронт большого полка, подсекли великокняжеский стяг, убили воеводу Михайлу Бренка, но Тимофей Вельяминов, своевременно выдвинув в прорыв суздальские и владимирские рати, укрепил фронт и поднял знамя.