— О… мой… Бог, — произносит Сибилла, тяжело дыша, после чего разворачивается и бежит к дереву, где её начинает тошнить.

Я изучаю лицо Данте в поисках раскаяния, или отвращения, хоть чего-нибудь, но у этого мужчины такое бесстрастное и спокойное лицо, что мелкие волоски встают дыбом по всему моему телу. Он приседает и всматривается в янтарные глаза, которые уже подёрнулись смертью, после чего вынимает корону с изображением солнечных лучей из волос брата. Он вытирает её о свои белые штаны, испачканные пылью, и надевает себе на голову.

— Да здравствует Король! — провозглашает Гастон, а Таво и Габриэль отвешивают Данте поклоны и кричат от радости.

Я едва дышу, и уж тем более у меня нет сил кланяться. Если бы Лазарус всё еще не держал меня, я бы присоединилась к Сибилле у дерева.

Данте ловит мой взгляд в ярком полуденном свете.

— Спасибо, Фэллон.

Он как будто благодарит меня за смерть своего брата, но мне не нужна такая благодарность. Я отвожу взгляд в сторону, и мой желудок сдавливает словно тисками.

— Я никогда не забуду то, что ты сделала для меня. Для Люса.

Я даже не киваю. Я не говорю ни слова. Моё горло так сильно сдавливает ужас, что я не могу говорить.

— Нам надо идти. Наше королевство нас ждёт, Данте, — Таво запрыгивает на своего коня.

Я прищуриваюсь и смотрю на солдата, который, похоже, считает, что это он завладел короной.

— Нас? Люс принадлежит Данте и Лору, а не тебе.

Его янтарные глаза вспыхивают.

— Лору? И где же этот всемогущий ястреб? Выуживает из воды своих воинов?

Я моргаю и, отведя взгляд от ненавистного мне мужчины, перевожу его на море. Прищурившись, я ищу глазами чёрные перья. Или чёрный дым. Или то, во что превратился Небесный король. Когда я его не нахожу, я начинаю паниковать. Где он? Куда он делся? Если он ушёл, не попрощавшись, то я…

«И что ты сделаешь, Behach 'Ean?»

Звук его голоса успокаивает разбушевавшуюся мышцу, которая стучит за моими рёбрами.

«Очень на тебя разозлюсь».

«А-а… для разнообразия. Мне просто не терпится вернуться».

Уголки моих губ приподнимаются, но затем опускаются вниз, когда я, наконец, замечаю, как он поднимается из беспорядочных волн Марелюса вместе с телом, которое держат в когтях пять его воронов. Светлые волосы свисают с головы того, кого он несёт.

Несмотря на то, что в Люсе около миллиона блондинов, мне знакомо это тело.

Мне знакомы эти волосы.

Мне знакома эта рубашка цвета зелёного яблока.

На мои глаза наворачиваются слёзы.

— Сибилла!

— Что? — хрипит она.

— Сибилла!

Рыдания заглушают мой голос.

— Что?

— Сиб!

— О, Боги, что это, женщина?

— Фибус.

— У неё случился нервный срыв?

Шаги Сиб приближаются ко мне.

— Почему она выкрикивает имена разных людей?

Я указываю на бездыханное тело, которое болтается в когтях Лора.

Вздох срывается с губ Сиб.

— Что… Что… Это Фибус?

— Должно быть, он был на корабле Сильвиуса, — шепчу я.

— Но почему?

— Может быть, он спрятался там, как одна моя знакомая, — язвит Риккио, чем зарабатывает шлепок по руке от Сибиллы, которой совсем не смешно.

— Ты вообще знаком с капитаном? Никто не стал бы прятаться на его корабле по своей воле. Если только… Думаешь, он пытался его остановить?

— Он не прятался. Его привёл сюда Сильвиус.

Я содрогаюсь при воспоминании о том образе, который нарисовал в моей голове Сильвиус, когда говорил, что может причинить боль тем, кого я люблю.

Я надеюсь, что Минимус нашёл этого жестокого человека и сломал каждую косточку в его теле. Они, вероятно, срастутся, но поскольку он не умеет плавать, это не сможет причинить вред ни мне, ни тем, кого я люблю.

— И зачем он его сюда привёл?

— В качестве заложника для переговоров.

Я не сообщаю ей о том, что он, вероятно, планировал отрубить ему голову стальным клинком, и вместо этого рассказываю ей о нашем походе в подземелье Аколти.

Наблюдая за приземлением Лора, я считаю количество взмахов его крыльев. Как только он отпускает Фибуса, я бросаюсь к своему другу. Я вижу кровь на его лбу, на груди, на бедре.

Лазарус встаёт на колени рядом со мной и уже касается своих кристаллов.